"Виктория Дьякова. Кельтская волчица" - читать интересную книгу автора

головой. Лязг огромных зубов слышался совсем рядом.
Заржав, лошадь Арсения остановилась, взбрыкнула так, что не
удержавшись, молодой человек упал наземь. Больно ударившись, Арсений на
какое-то мгновение лишился сознания - все потемнело у него в глазах. Только
топот копыт удаляющейся лошади еще слышался тревожно. Где-то совсем рядом
снова щелкнули зубы и задержавшийся или выбившийся из сил кобель
пронзительно, предсмертно завизжал. Подчиняясь инстинкту, Арсений собрав
силы, полз, не отдавая отчета, что спасение уже невозможно для него.
Сотрясаясь в безмолвном вопле, он ощутил, как чья-то влажная рука -
да-да, не лапа, а именно рука, человеческая рука локтем сдавливает ему
горло. Он невольно прогнулся назад. Ростом выше среднего, молодой,
тренированный - отличный наездник и фехтовальщик, - Арсений отчаянно боролся
за жизнь. Он схватил эту облипшую болотной тиной руку, сжимающую его горло и
всеми силами старался ослабить захват.
Приоткрыв глаза он видел, как что-то острое, то ли лезвие, то ли
звериный зуб сверкает совсем близко и рассекает воздух по короткой
нисходящей дуге. Оно вонзается прямо в сердце Арсения. По телу молодого
человека пробегает дрожь и наступает агония. Арсений чувствует во рту вкус
собственной крови и умирает, успев встретить затухающим взором холодную
улыбку черной Луны над собой.


* * *

- Ох, Арсений, ох, шаркун паркетный, - сокрушался князь Федор Иванович,
отхлебывая охотничьей настоечки из серебряной чаши, - я ж на него положился.
А он, гляди, как струхнул, сам сбежал, собак распустил. Домой к матери, под
юбку поскакал, прятаться. Вот стыд, вот стыд! - продолжал он, - чего
скажешь - то, Ермило? Перехвалили мы с тобой молодого барина. Испортился
вовсе он в Петербурге, всю охотничью прыть потерял. Ну-ка, Митька, налей
еще, - наклонившись с коня, князь подставил стремянному чашу, - хороша
настоечка-то, чмокнул губами, - а все отчего, Ермило, - продолжал
рассказывать доезжачему, - а из-за нее, из - за девицы этой Уваровой, о
которой мне давеча княгинюшка моя шепотком рассказывала. Влюбился, скажи!
Стишки пописывает тайком. Так какие ему нынче волки-то. Одна поэзия в
голове. А, Ермило?
Бывалый кобель Бостон с мотавшимися на ляжках клоками дочесал брюхо и
встал, насторожив уши. Потом слегка мотнул хвостом. Все охотники, прервав
разговоры, устремили взгляды за кобелем. Старый волк, с седой спиной, с
наеденным красноватым брюхом бежал по опушке неторопливо, очевидно
убежденный, что никто не видит его. Вдруг остановился - вся волчья морда его
напряглась. Заметив людей, он как бы размышлял: куда, вперед или назад. Да
видно, уверенный в себе, пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким,
редким, вольным, но решительным скоком.
- Улюлю! - прогремел своим звучным голосом Ермило и спустил за волком
собак. Охотники поскакали следом.
- Улюлю, Бостон! - кричал своему любимцу доезжачий. Перерезывая волку
дорогу, Бостон бесстрашно бросился вперед. Почувствовав опасность, волк
запрятал хвост между ног и побежал быстрее. Бостон же, изготовившись к
прыжку, взлетел с лаем и в мгновении ока очутился на волке - с ним и