"Филип кинред Дик. Затворник из горной твердыни" - читать интересную книгу автора

Это была его жена. Или, вернее, его бывшая жена. Джулия ушла от него
год назад, и они не встречались уже несколько месяцев. Он даже не знал,
где она сейчас живет. Очевидно, покинула Сан-Франциско. Возможно, даже
ТША. Их общие друзья ничего не слышали о ее судьбе, а если и слышали, то
ничего ему об этом не говорили.
Он стал энергично перебрасывать черенки, не сводя глаз с цифр, куда
они падали. Сколько раз он спрашивал о Джулии, по-всякому формулируя свои
вопросы? И гексаграммы с ответами на его вопросы определялись совершенно
случайными комбинациями падения травяных черенков, номера их выпадали
наобум, и тем не менее глубинный смысл их определялся тем моментом
времени, в котором он тогда существовал, в котором жизнь его была связана
с жизнями всех других людей, обитавших во Вселенной, со всеми ее самыми
мельчайшими частицами материи.
Необходимая гексаграмма изображала своим вычурным рисунком из
непрерывных и прерывистых линий ситуацию, сложившуюся в этот момент, во
всей ее полноте. Он сам, Джулия, завод на Гой-стрит, торговые миссии,
заправлявшие всеми делами в ТША, исследование планет, миллиард наборов
химических соединений в Африке, в которые сейчас превратились трупы ее
обитателей, устремления тысяч людей, живущих вместе с ним в перенаселенных
трущобах Сан-Франциско, потерявшие всякий разум чудовища в Берлине с их
невозмутимыми лицами и бредовыми планами - все это самым тесным образом
сцепилось между собой в этот короткий момент выбрасывания черенков
тысячелистника и давало соответствующий точный и мудрый ответ в книге,
начатой в тридцатом столетии до Рождества Христова. В книге, создаваемой
мудрецами Китая почти пять тысяч лет, содержание которой непрерывно
просеивалось и совершенствовалось, превратившись в цельную и прекрасную
космологию, приведенную в систему и зашифрованную еще до того, как
европейцы научились операции деления.
Вот и гексаграмма. Сердце его екнуло. Номер 44. "Коу". Держись. Ее
суждение может отрезвить. "Девица имеет большую власть. Не следует
жениться на такой девице." Вновь он получил ответ, имеющий прямое
отношение к Джулии.
"Ну вот, - подумал он, откидываясь назад. - Значит, я не подхожу ей.
Я это и сам знаю. И не об этом спрашивал. Почему же оракул не преминул
лишний раз напомнить об этом? Такая вот несчастная у меня доля -
повстречаться с нею, влюбиться, страстно любить..."
Джулия... Самая красивая женщина из всех, кого он знал. Черные, как
смоль, волосы и брови. Небольшая примесь испанской крови проявлялась в
чистоте цвета не только лица и кожи, но даже губ. Пружинистая, легкая
походка. Она все еще ходила в туфлях с перепонкой, как старшеклассница. Ее
одежда имела несколько неряшливый вид, было видно, что все было старым и
застиранным. Они бедствовали так долго, что ей, с ее внешностью,
приходилось ходить в дешевом хлопчатобумажном свитере, холщовой куртке на
молниях, коричневой твидовой юбке и коротеньких носках. Она ненавидела его
за то, что выглядела, по ее словам, как женщина, играющая в теннис или
(что в ее глазах было еще хуже) собирающая грибы в лесу.
Но больше всего, с самого начала, его сводило с ума загадочное
выражение ее лица. Без всякой на то причины Джулия одаривала любого, даже
незнакомого, мужчину необыкновенной, ничего не выражающей и этим еще более
привлекательной улыбкой Монны Лизы, независимо от того, здоровалась она с