"Филипп Кинред Дик. Высшая резервная должность" - читать интересную книгу автора

стукну на них прямо Пэту Ноблу, в его Нью-Йоркское работодательное бюро, ну
точно стукну, я не намерен мириться со всеми этими ихними закидонами, тоже
мне мальчика нашли, я записался в союз, когда они все еще в пеленки
мочились".
- Фишер, - проорал голос из соседней комнаты, - одевайся и пошли. Мы
нашли тебе работу по душе. Прямо сегодня и приступишь.
Слово "работа" вызвало у Макса Фишера двойственные чувства, он не знал
радоваться или плакать. К описываемому моменту он уже больше года кормился
от профсоюзного фонда - как и большинство его знакомых. И вдруг - на тебе,
пожалуйста. "Ну вот, - подумал он с тоской, - приехали. А если это тяжелая
работа, ну, вроде, если там надо много нагибаться или бегать всю дорогу
туда-сюда?" В нем вскипала злость. Ну это ж надо такую подлянку человеку
устроить, то есть в смысле, что они о себе думают?
- Послушайте, - начал он, открывая дверь, но профбоссы отнюдь не
намеревались что-то там слушать.
- Пакуй вещички, Фишер, - оборвал Макса один из них, наверное -
главный. - Гэс Шатц отбросил коньки, так что ты теперь едешь в Вашингтон и
становишься резервистом номер раз, и все это надо по-быстрому, пока они там
не прикрыли это место, а то потом придется бастовать или в суд на них
подавать. А кому это надо? Мы хотим заполнить вакансию тихо и спокойно, без
никаких неприятностей, ясно? Сделать переход таким гладким, чтобы никто,
считай, и не заметил.
- А какая ставка? - прищурился Мак.
- Ты не в таком положении, чтобы что-то там решать, - отрезал
профбосс, - тебя отобрали. Мы же в пять минут можем снять тебя с
профсоюзного пособия. Пойдешь на улицу, будешь искать работу, тебе что,
этого хочется? Да и кто тебя возьмет, в твоемто возрасте.
- А ты на меня бочку не кати, - взорвался Макс. - Я вот сейчас подниму
эту трубку и позвоню Пэту Ноблу... Тем временем остальные профсоюзники
скидывали в кучу его барахло.
- Мы поможем тебе собраться. Пэт хочет, чтобы к десяти ты уже сидел в
Белом доме.
- Пэт! - убито повторил Макс. Его предали, продали ни за грош.
Профсоюзники, вытаскивавшие из чулана Максовы чемоданы, ухмыльнулись.
Вскоре они уже неслись на монорейле по бескрайним равнинам Среднего
Запада. Максимилиан Фишер мрачно смотрел на поля, леса и прочие сельские
радости, с головокружительной скоростью мелькавшие за окном; он не
разговаривал с конвоировавшими его чиновниками, предпочитая снова и снова
обдумывать сложившуюся ситуацию. Что ему известно про резервный пост номер
один? Рабочий день начинается в 8:00 утра - это он вроде бы где-то читал. А
еще - что в Белом доме всегда пропасть туристов, желающих хоть краешком
глаза взглянуть на Юницефалон 40-Д, а среди тех туристов чуть не половина
школьники... а Макс ненавидел детей, потому что они всегда показывали на
него пальцем и смеялись из-за его... ну, скажем, веса. А теперь это что же
получается - они будут проходить мимо него тысячами, нескончаемым, как
говорится, потоком, и никуда от них не убежишь, потому что он должен быть на
рабочем месте! Согласно закону резервный президент не имеет права удаляться
от Юницефалона более чем на сто ярдов ни днем ни ночью, и не сто даже вроде,
а пятьдесят. Так или сяк, но ему придется считай что сидеть верхом на этом
гомеостатическом проблеморазрешательном комплексе на случай, если тот вдруг