"Чарльз Диккенс. Барнеби Радж" - читать интересную книгу автора

как тот полисмен, которого она угощала на кухне.
Раз я неожиданно встретил моего ворона в полумиле от дома: он шествовал
посреди людной улицы, окруженный толпой зрителей, которым, по собственному
почину, демонстрировал свои таланты. Никогда не забуду, с каким достоинством
он вел себя в этом трудном положении и как храбро потом защищался, укрываясь
за водокачкой и не давая унести себя домой, пока не вынужден был уступить
превосходящим силам противника.
Но, видно, такие великие гении недолговечны, или, может быть, и этот
ворон проглотил что-нибудь неудобоваримое (что довольно вероятно, так как он
разделал под кружево большую часть садовой стены, выклевывая из нее
известку, разбил бесчисленное множество оконных стекол, выковыряв всю
замазку из рам, а деревянную лесенку из шести ступеней с площадкой почти всю
превратил в щепки и щепки эти съел) - как бы то ни было, он прожил у меня
только три года, а потом заболел и умер в кухне у огня. Умирая, он до
последней минуты не спускал глаз с жарившегося на очаге мяса и вдруг
замогильным голосом крикнул "ку-ку" и, опрокинувшись на спину, испустил дух.
С тех пор я не завожу больше воронов.
О мятеже Гордона, насколько я знаю, не писал до сих пор ни один
романист, а между тем это событие изобилует весьма примечательными и
необычайными подробностями. Потому у меня и явилась мысль написать о нем
повесть*.
Не приходится говорить, что этот безобразный бунт, покрывший
несмываемым позором и эпоху, его породившую, и всех его зачинщиков и
участников, - хороший урок последующим поколениям. Лозунги, которые мы
неправильно называем религиозными, охотно провозглашаются людьми, у которых
нет никакого бога, которые в своей повседневной деятельности пренебрегают
самыми элементарными требованиями морали и справедливости. Такие
"религиозные" бунты продиктованы нетерпимостью и жаждой насилия, они
бессмысленны, жестоки, они - просто взрывы закоренелого фанатизма одуревших
людей. Всему этому учит нас история. Но, быть может, мы еще до сих пор
недостаточно усвоили ее уроки, и даже такой пример, как мятеж 1780 года под
лозунгом "Долой папистов", не пошел нам на пользу.
Если мне и не удалось с достаточным совершенством отобразить на
страницах моей повести дни мятежа, во всяком случае они описаны
беспристрастно, человеком, который отнюдь не является сторонником папизма,
хотя у меня, как у большинства моих соотечественников, есть весьма уважаемые
друзья среди людей, исповедующих римско-католическую веру.
При описании главных событий я руководствовался самыми авторитетными
источниками и документами той эпохи, так что рассказ мой обо всех главных
событиях мятежа в основном исторически верен.
Процветание в те времена ремесла мистера Денниса (чем он постоянно
хвастает) - никак не выдумка автора, а страшная правда. Перелистайте любой
комплект старых газет или любой том Ежегодника* - и вы в этом легко
убедитесь.
Даже в истории Мэри Джонс, которую с таким смаком рассказывает тот же
Деннис, ни одна подробность не является плодом авторской фантазии. Все факты
изложены в моей повести точно так, как они были в свое время изложены на
заседании палаты общин. Неизвестно только, доставила ли история Мэри Джонс
этому собранию веселых джентльменов такое же развлечение, как другие
потрясающие факты, о которых сообщает Сэр Сэмюел Ромилли*.