"Чарльз Диккенс. Дом с привидениями" - читать интересную книгу автора

Радаманта по отношению к колоколам и тут же подвязывать язычок тому из них,
кому не посчастливится зазвонить без позволения. Напрасно было жечь огонь В
каминах, спускать факел в колодец, внезапно врываться во все подозрительные
комнаты и альковы. Мы меняли слуг, но лучше не становилось. Наконец наше
уютное хозяйство пришло в такое расстройство и жалостное состояние, что
однажды вечером я подавленно сказал своей сестре:
- Патти, я начинаю отчаиваться. Слуг жить с нами здесь не заставишь.
Боюсь, нам пора сдаться.
Моя сестра, наделенная непоколебимым духом, ответила:
- Нет, Джон, не сдавайся. Не вешай нос, Джон. Есть другой выход.
- И какой же? - спросил я.
- Джон, - начала сестра, - если мы не собираемся выезжать отсюда, а уж
нам-то с тобой яснее ясного, что никаких причин на то нет, мы должны сами
все наладить и полностью взять дом в свои руки.
- Но как же слуги? - вопросил я.
- Обойдемся без слуг, - отважно заявила сестра.
Подобно большинству людей моего класса, я никогда и не думал о
возможности делать что-то без этих верных помех. Идея показалась мне столь
новой, что я посмотрел на сестру весьма недоверчиво.
- Мы же знаем, что они приходят сюда, уже готовые и сами бояться, и
других запугивать, и мы знаем, что они и сами боятся, и других запугивают.
- За исключением Боттлса, - задумчиво отозвался я.
(Глухой конюх. Я сохранил его у себя на службе, и он служит мне и по
сей день, как непревзойденный в Англии феномен нелюдимости).
- Разумеется, Джон, - согласилась сестра, - кроме Боттлса. И что это
доказывает? Боттлс ни с кем не разговаривает и никого не слышит, если не
орать ему в самое ухо, и какие от него тревоги и неприятности? Никаких!
Истинная правда: обсуждаемый персонаж каждый вечер ровно в десять
укладывался спать в комнате над каретным сараем в обществе лишь кочерги и
ведра с водой. И я раз и навсегда запомнил, что если бы после этого мига без
предупреждения вломился бы к нему, это самое ведро мгновенно оказалось бы у
меня за шиворотом, а кочерга проехалась бы по моей голове. При всех наших
многочисленных переполохах Боттлс обычно и ухом не вел. Частенько за ужином,
когда Стрикер валялась в обмороке, а Чудачка уподоблялась статуе, этот
невозмутимый и бессловесный человек преспокойно уписывал за обе щеки
картофель или, пользуясь всеобщим смятением, налегал на мясной пирог.
- Итак, - продолжала моя сестра, - Боттлса я исключаю. И учитывая,
Джон, что дом слишком велик и, наверное, слишком заброшен, так что мы не
можем хорошо управляться с ним с помощью одного только Боттлса, я предлагаю
выбрать из числа наших друзей самых верных и приятных нам... и на три месяца
создать тут что-то вроде Содружества... самим за собой ухаживать... жить
весело и дружно... и посмотреть, что из этого выйдет.
Я был так очарован моей сестрой, что тут же на месте горячо обнял ее и
пылко одобрил ее план.
Пошла уже третья неделя ноября, но мы столь рьяно взялись за
приготовления и друзья, которым мы доверились, столь ревностно нас
поддержали, что до исхода месяца оставалась еще неделя, а вся наша братия
уже весело собралась в доме с привидениями.
Тут пришло время упомянуть о двух мелких изменениях в домашнем укладе,
что сделал я, пока мы с сестрой жили одни. Мне пришло в голову, что Турк,