"Мусульманские легионы во Второй мировой войне" - читать интересную книгу автора (Романько Олег Валентинович)

Глава 2

Изучение процесса организации и подготовки какого-либо воинского формирования охватывает круг вопросов, касающихся:

* причин и целей создания данного формирования;

* его номенклатуры внутри системы вооруженных сил (внутри системы как собственно мусульманских формирований, так и германских вооруженных сил);

* его кадрового состава (это соотношение его немецкого и национального кадрового персонала);

* динамики численности личного состава формирования;

* организационной структуры;[23]

* смены командования.

При изучении процесса подготовки какого-либо воинского формирования прежде всего следует выделить его военную и политическую подготовку. Однако если первая была стандартной и одинаковой для каждого конкретного рода войск германских вооруженных сил, то вторая имела ряд особенностей. Кроме того, рассматривая процесс политической подготовки такой категории иностранных добровольческих формирований, как мусульманские формирования, особое внимание следует уделить влиянию на этот процесс ислама.

Арабы и представители мусульманских народов Индии в германских вооруженных силах

Непосредственной причиной создания и использования арабских добровольческих формирований послужили события, связанные с так называемой 30-дневной войной Ирака и Англии. Реагируя на эти события, ОКБ 23 мая 1941 г. подписало специальную директиву № 30 «Средний Восток», в которой было заявлено, что «необходимо способствовать развитию событий на Среднем Востоке путем поддержки Ирака».

Согласно этой директиве, одной из первоочередных задач, направленных на поддержку Ирака, была признана вербовка добровольцев среди арабского населения Сирии и Палестины. Решение этого вопроса было возложено на советника в ранге посла и особоуполномоченного германского МИДа в Сирии Р. Рана.

После специальной подготовки и организации в небольшие мобильные группы этих добровольцев предполагалось либо переправить в Ирак, либо использовать на территории Сирии. В задачу этих групп входило совершение диверсионных актов на пути следования в Ирак английских войск. Несмотря на свою полную самостоятельность, все эти группы номинально входили в Арабский легион. Главным местом его формирования и дислокации был выбран сирийский город Алеппо.

По мнению советского историка Ф.Я. Румянцева, в легион вступали «авантюристы, уголовные элементы и другие подозрительные личности, а также контрабандисты, действовавшие в районе сирийско-турецкой границы».[24] Однако это было так только отчасти. Главный контингент данных групп составляли прежде всего антибритански настроенные арабы, которые шли служить в них добровольно или из идейных побуждений. Тем не менее следует признать, что набор в Арабский легион шел не только на идейной основе. По свидетельству самого Рана, некоторые «добровольцы» требовали оплачивать их работу из расчета «один сирийский фунт в день». Поскольку Ран не был ограничен в средствах, то «как-то за один день ему удалось набрать 500 человек».

Деятельность Рана продолжалась до начала июля 1941 г., когда англичане и войска «Свободной Франции» генерала де Голля заняли Алеппо. Ему удалось бежать на север Сирии, а затем в Германию. Легион был расформирован, а часть добровольцев было решено передать абверу для укомплектования его диверсионных частей.

Таким образом, попытка формирования первого Арабского легиона потерпела неудачу. Из-за быстро изменившейся военной обстановки немцы даже не успели ввести его в действие. Исключение составляет только группа под командованием майора Ф. Каукаджи, который был одним из организаторов антианглийского восстания в Палестине в 1936–1939 гг. Эта группа действовала, и довольно успешно, в течение всей англо-иракской кампании в качестве партизанского отряда.

Как уже говорилось выше, с целью координации всех немецких усилий на Ближнем и Среднем Востоке, согласно директиве № 30, был создан Особый штаб «Ф». Однако, помимо вопросов политического, разведывательного и пропагандистского характера, на него были также возложены задачи по созданию и подготовке арабских добровольческих формирований для их дальнейшего использования в указанных регионах.

Особый штаб «Ф» был учрежден и организован в течение мая 1941 г. Местом его дислокации был избран лагерь на мысе Сунион (южная Греция). Поскольку основным направлением деятельности штаба был определен Ближний и Средний Восток, а также работа с выходцами из этого региона, его персонал был подобран соответствующим образом. Военным и политическим руководителем штаба, чье имя он носил, был генерал-майор авиации Г. Фельми, долгое время работавший военным инструктором в Турции и странах тропической Африки. Начальником оперативного отдела штаба Фельми был майор Р. Майер, служивший в свое время в Турции, Палестине, Ираке и Алжире.

К штабу был также прикомандирован представитель абвера — офицер по особо важным делам О. Риттер фон Нидермайер. Это был известный специалист по Ближнему Востоку, который еще в 1915–1916 гг. участвовал в специальной германской миссии в Кабул с целью привлечения Афганистана для участия в Первой мировой войне на стороне Германии.

По рекомендации МИДа и лично И. фон Риббентропа «особоуполномоченным по арабским странам» при штабе был назначен генерал Ф. Гробба, бывший с октября 1932 г. германским посланником в Багдаде, а с 1 января по 3 сентября 1939 г. — посланником в Саудовской Аравии. С начала 1942 г. он совмещал работу в Особом штабе «Ф» с деятельностью в качестве председателя Арабского комитета, созданного при МИДе для обработки и обобщения материалов по Ближнему Востоку. Именно через Гроббу осуществлялись все контакты генерала Фельми и его штаба с лидерами арабского национально-освободительного движения аль-Хусейни и аль-Гайлани.

Во всех военных вопросах Особый штаб «Ф» непосредственно подчинялся ОКБ, а в вопросах политики его действия согласовывались с МИДом.

Руководящим документом для штаба являлась «Служебная инструкция Особому штабу «Ф», разработанная и подписанная 21 сентября 1941 г. заместителем начальника Штаба оперативного руководства ОКВ генералом В. Варлимонтом. Согласно ей штаб был наделен правами «центральной инстанции, занимающейся всеми вопросами арабского мира, касающимися вермахта», в том числе созданием и использованием арабских добровольческих формирований.

Ядром подобных формирований при Особом штабе «Ф» должна была стать сформированная в июле 1941 г. учебная группа из арабов, или «германо-арабская учебная группа».

По договору генерала Фельми с арабскими лидерами — аль-Хусейни и аль-Гайлани — учебная группа из арабов должна была быть впоследствии развернута в новый Арабский легион. Первоначально этот легион был задуман как «школа младших командиров», которая должна была подготовить из арабов 100 унтер-офицеров и младших лейтенантов. Последние, в свою очередь, должны были взять на себя обучение следующей группы из 500-1000 человек. В дальнейшем, согласно планам немецкого командования, большая часть этих младших командиров должна была стать инструкторами для вновь сформированных иракских и сирийских дивизий.

Оба арабских лидера обязались поставлять пополнение для германо-арабской учебной группы. В связи с этим в конце ноября 1941 г. состоялась встреча между Гроббой и муфтием аль-Хусейни. На этой встрече муфтий для укомплектования будущего Арабского легиона предложил использовать следующие кадры:

— палестинских арабов, попавших в плен к немецким войскам;

— арабских офицеров из Сирии, Палестины и Ирака, нуждавшихся в переезде из Турции в Германию;

— военнопленных арабов из французской Северной Африки, находившихся на оккупированной территории Франции;

— арабов — выходцев из Северной Африки, проживавших во Франции;

— связанных с муфтием «надежных» арабов из Марокко.

По рекомендации Гроббы военное руководство ограничилось только лишь арабскими студентами, обучавшимися в учебных заведениях оккупированных Германией стран Европы. Кроме того, в распоряжение Особого штаба «Ф» были переданы остатки расформированного сирийского Арабского легиона Р. Рана.

Первоначально в состав германо-арабской учебной группы входило 27 арабов, численность которых через несколько месяцев планировалось довести до 200 человек. Однако благодаря усилиям аль-Хусейни и аль-Гай-лани к июлю 1942 г. в этой группе было уже 243 человека: 24 иракца, 112 сирийцев и палестинцев и 107 арабов из Северной Африки. Организационно эти добровольцы были распределены по восьми учебным взводам, где проходили подготовку под руководством немецких офицеров, владевших арабским языком.

Использование Арабского легиона должно было начаться после вступления немецких войск в «арабское пространство». Поэтому после прохождения курса подготовки германо-арабская учебная группа должна была стать ядром Корпуса особого назначения «Ф» (Sonderkorps i. b. V. «F»), который предполагалось создать при Особом штабе «Ф».

Кроме арабских добровольцев, в этот корпус предполагалось включить также немецкий персонал (первоначально 20 офицеров и 200 унтер-офицеров) в основном из 800-й дивизии специального назначения «Бранденбург». В конце мая — начале июня 1941 г. в Потсдаме на основе немецкого персонала были созданы два небольших соединения особого назначения (Sonderverbande z. b. V.) № 287 и 288.

Соединение № 288, состоявшее целиком из немцев, уже в июле — августе 1942 г. было переброшено в Северную Африку.

Несколько иначе сложилась судьба соединения № 287. Его предполагалось сделать ударной силой при завоевании Ближнего Востока, поэтому германо-арабскую учебную группу было решено включить в его состав.

Для решения поставленных перед соединением задач оно должно было иметь такую структуру, которая бы позволяла (независимо от того, действует ли оно в полном составе или группами) выполнять тяжелые задания, в том числе и в пустыне. Поэтому, хотя соединение проходило по документам как обычный батальон, на самом деле в военном отношении оно было гораздо сильнее. Сначала в нем проходили службу 2200 солдат и офицеров. По штатам германской армии в обычном пехотном батальоне должно было быть 3–4 роты, в соединении же их было 7:

— 1-я арабская добровольческая рота;

— 2-я горно-егерская рота;

— 3-я пехотная рота;

— 4-я разведывательная рота;

— 5-я артиллерийская рота;

— 6-я рота противовоздушной обороны;

— 7-я противотанковая рота.

Соединение было полностью моторизовано и оснащено самым современным вооружением и снаряжением. О его «особой миссии» говорит, например, тот факт, что, помимо чисто боевых подразделений, в его состав входили также взвод пропаганды и взвод, который занимался анализом состояния воды, т. е. передвижная лаборатория.

Эта «особая миссия» соединения № 287, писал немецкий историк X. Тиллман, заключалась в том, что оно было предназначено «в первую очередь для использования впоследствии в боевых действиях в Сирийской пустыне, в районе между Сирией и Ираком, где оно, будучи расчлененным на более мелкие боевые единицы, должно будет оперировать совместно с арабскими кадровыми и добровольческими силами».[25] В дальнейшем в течение 1942 г. Особому штабу «Ф» должны были быть приданы еще 2–3 подобных соединения.

В июле 1942 г. немецкие войска вышли к предгорьям Кавказа. В связи с этим было принято решение о прорыве через Кавказский хребет в Иран и Ирак для последующего соединения с наступающим из Ливии Африканским корпусом Э. Роммеля. При этом соединение № 287 предполагалось использовать в качестве главной ударной силы. Поэтому уже 20 августа 1942 г. ОКБ приняло решение приступить к развертыванию соединения № 287 на базе Особого штаба «Ф» в Корпус особого назначения «Ф» и о его переброске в резерв штаба группы армий «А», которая наступала на кавказском направлении.

После переформирования соединения № 287 в Корпус особого назначения «Ф» его численность равнялась 5931 человеку. Личный состав корпуса, помимо соответствующей военной и политической подготовки, занимался изучением географии и истории стран Ближнего и Среднего Востока (особенно Ирана, арабских стран и Индии). За короткий срок солдаты изучили рельеф и природные условия этого региона, начиная с североиранской границы и кончая Индией. Солдаты и офицеры были обучены турецкому, персидскому, арабскому и другим восточным языкам, также они знали французский и английский, а солдаты выходцы из ближневосточных стран (кроме студентов) — обучались и немецкому.

В составе корпуса имелись подразделения и части всех родов войск, что позволяло ему действовать совершенно самостоятельно, без помощи и поддержки других соединений. На этом основании с 31 октября 1942 г. в нормативных документах германского командования корпус «Ф» учитывался как армейский корпус — самостоятельное подвижное соединение. На момент включения в группу армий «А» в состав корпуса входили:

— штаб корпуса;

— 3 усиленных моторизованных батальона, в каждом из которых было по 1000 солдат и офицеров. 1-й и 2-й батальоны были укомплектованы исключительно немцами, а 3-й полностью состоял из арабов, обучавшихся в германо-арабской учебной группе. Каждый батальон по составу и вооружению, по тактическим и огневым возможностям приравнивался к полку;

— отдельный танковый батальон (25 тяжелых и средних танков);

— авиационный отряд (25 самолетов);

— рота связи;

— саперная рота;

— минометная рота;

— разведывательный отряд на бронемашинах и мотоциклах;

— кавалерийский эскадрон;

— взвод метеорологической службы;

— колонна автомобилей.

Артиллерия корпуса состояла из дивизиона четырех-батарейного состава, батареи 105-мм штурмовых орудий, тяжелого зенитного дивизиона трехбатарейного состава и легкого зенитного дивизиона 20-мм пушек.

Кроме этого, в корпусе имелись тыловые подразделения (санчасть, хлебопекарня, мясобойня и различные передвижные мастерские), а также передвижная типография с набором арабских шрифтов, обслуживавшаяся наборщиками-арабами.

Корпус был полностью механизирован и располагал возможностью при наступлении вермахта на Ирак вооружить целую дивизию из добровольцев.

В современной исторической литературе, посвященной Второй мировой войне, утвердилось мнение, что Корпус особого назначения «Ф», Арабский легион и Легион свободных арабов (Fries Arabien Legion) — это одно и то же Однако корпус «Ф» никогда официально так не назывался. Этим общим названием скорее пропагандистского, чем организационного характера было принято обозначать всех тех арабов, которые воевали в составе германских вооруженных сил, отличая их таким образом от других национальных групп добровольцев. Многие из этих добровольцев входили в состав подразделений и частей, которые были сформированы в течение 1941–1942 гг. независимо от корпуса «Ф».

Местом создания этих формирований прежде всего следует назвать Францию и принадлежавшие ей колонии в Северной Африке. Так, значительное число арабов, проживавших во Франции, было зачислено в новое добровольческое формирование, созданное под эгидой вермахта. Это был Легион французских добровольцев (Legion des Volontaires Frangais), или Легион «Триколор». В немецкой же военной документации он значился как 638-й усиленный пехотный полк (Verstarkten Infanterie Regiment № 638), Легион был создан по инициативе французского правительства в Виши и, как пишет современный французский историк Ж.-А. Суту, «являясь формой опосредованного военного сотрудничества, обозначал символическую, но очень важную взаимосвязь между… вхождением Франции в новый европейский порядок и планами военного сотрудничества с Германией».[26] Таким образом, его создание явилось частью немецкой пропагандистской кампании по вербовке иностранных добровольцев для «крестового похода против большевизма».

Набор в этот легион начался в июле 1941 г., а уже в августе весь набранный контингент был отправлен в Польшу, в учебный лагерь Дебице, для прохождения там необходимой подготовки. В результате было сформировано 3 батальона (1-й и 2-й — из французов и 3-й — из «цветных», т. е. арабов из Франции и Алжира). Командиром легиона был назначен полковник Р. Лабонн, который находился на этой должности с августа 1941 г. по март 1942 г. В октябре 1941 г. легион был направлен из Дебице на Восточный фронт, где вошел в состав 7-й пехотной дивизии вермахта.

Немецкая 715-я пехотная дивизия, стоявшая гарнизоном на юге Франции, также принимала в свой состав добровольцев-мусульман: в экспериментальных целях ее командованием было создано подразделение под названием Немецко-арабский пехотный батальон № 845 (Deutsch-Arabische Infanterie Bataillon № 845).

8 ноября 1942 г. началась высадка англо-американских войск в Северной Африке. Вскоре они захватили все побережье Средиземного моря, и только Тунис оставался под контролем государств «Оси». В целях его защиты немецкое командование решило использовать и местных добровольцев-мусульман. Так, ими было создано крупное формирование, известное как Немецко-арабский учебный дивизион (Deutsch-Arabische LehrAbteilung).

Он находился в подчинении штаба 5-й немецкой танковой армии и первоначально насчитывал 392 человека. Однако уже к началу 1943 г. в его составе было 5 батальонов по 500–600 человек в каждом.

Правительством Виши при поддержке немецкого командования также была сформирована добровольческая часть, которая должна была участвовать в обороне Туниса от англо-американских войск. Так, уже 22 ноября 1943 г. было объявлено о создании Имперского легиона (Legion Imperiale). По замыслам его создателей, он должен был состоять из 6 батальонов, однако к 8 января 1943 г. удалось сформировать только один (и, как оказалось, единственный), который впоследствии стал известен как Африканская фаланга (Phalanga Africaine), или Легион французских добровольцев в Тунисе (Legion des Volontaires Fmngaise de Tunisie). Первоначально его личный состав насчитывал 406 человек (274 местных француза и 132 араба), однако вскоре уже вырос до 450 (300 французов и 150 арабов). Командиром этого легиона был назначен майор П. Кри-стофини. После трехмесячного обучения это формирование было отправлено на Тунисский фронт, где вошло в состав 754-го пехотного полка 334-й немецкой пехотной дивизии.

Создание индийских добровольческих формирований было обусловлено теми же причинами, что и создание арабских. Однако непосредственным толчком к этому процессу послужили другие события.

В апреле 1941 г. большая часть бойцов 3-й индийской моторизованной бригады, входивших в состав английской армии, была захвачена в плен в ходе боев при Эль-Мекили в Ливии. После бесед с военнопленными выяснилось, что «индийские войска в Африке плохо вооружены, и англичане обращаются с ними очень грубо. Отношение же индийцев к… фюреру почтительное». При этом многие из них говорили, что готовы вступить в будущие индийские формирования вермахта.

Результатом этих бесед было то, что в мае 1941 г. в Аннабурге (Германия) был создан лагерь со специально отобранными военнопленными-индийцами (10 тыс. человек). Там военнопленных часто посещал лидер индийского национально-освободительного движения С.Ч. Бос, выступавший перед ними с речами, в которых призывал их вступать в добровольческое формирование, название которого звучало как Индийский легион, Легион «Свободная Индия» (»Azad Hind») или Легион «Тигр».

В конце концов под воздействием совместных усилий Боса и германского командования были отобраны 6 тыс. военнопленных-индийцев, которых собрали в лагере Франкенбург (Саксония). Здесь из них началось формирование Легиона «Свободная Индия», который со временем должен был стать ядром союзной Германии Индийской национальной армии (Jai Hind). Помимо индийцев, взятых в плен в Северной Африке, в состав легиона были также включены индийские гражданские лица, проживавшие в Германии. Кроме того, в декабре 1941 г. итальянское командование обязалось отправить в Германию своих военнопленных-индийцев, которые также должны были войти в состав немецкого Индийского легиона. Так, в феврале 1942 г. были отправлены 6 человек, в марте — около 40, всего же к лету 1942 г. — 500 человек.

В отличие от британской практики создания частей индийской армии, в которой лица разных национальностей и вероисповеданий служили в разных подразделениях, входившие в Индийский легион батальоны и роты предполагалось сделать смешанными как по религиозному, так и по национальному составу. Поэтому в нем бок о бок должны были служить мусульмане, индусы и сикхи. При этом ни мусульманам, ни индусам не было дано никаких льгот, связанных с их религией. Единственными, кто пользовался ими, были сикхи. Из уважения к их религиозным чувствам, немецкое командование позволило им в качестве полевого головного убора носить традиционный тюрбан. Таким образом, приблизительно 2/3 бойцов легиона были мусульманами, а 1/3 — индусами и сикхами.

Официальным языком для отдачи команд в легионе был хинди. Но так как многие его бойцы были из тех областей Индии, в которых хинди не употреблялся, командирам, как и в британской армии, приходилось пользоваться английским языком. Английский язык, а также ломаный немецкий были языками общения между бойцами легиона — уроженцами разных областей Индии.

В лагере Франкенбург легион проходил боевую подготовку под руководством немецких офицеров и унтер-офицеров, которые также занимали в нем большинство

командных должностей, поскольку немцам так и не удалось подготовить из индийцев достаточное количество командных кадров.[27]

26 августа 1942 г. подготовка легиона была окончена, а его личный состав принял присягу на верность Гитлеру. В то время его численность равнялась 2 тыс. человек, причем, как отмечает американский историк Д. Литтл-джон, «не все вступили в этот легион добровольно».[28]

Несмотря на свое громкое название, Легион «Свободная Индия» был больше известен как 950-й индийский пехотный полк (Indisches Infanterie Regiment № 950) — именно так он проходил по официальным документам ОКБ. Легион был организован как стандартный пехотный полк вермахта. На момент принятия присяги он имел следующую структуру, которая не менялась до 1944 г.:

— 1-й батальон в составе 4 пехотных рот (№ 1–4);

— 2-й батальон в составе 4 пехотных рот (№ 5–8);

— 3-й батальон в составе 4 пехотных рот (№ 9-12);

— 13-я пулеметная рота;

— 14-я противотанковая рота;

— 15-я саперная рота;

— рота почетного караула;

— госпиталь для выздоравливающих.

В составе легиона находились 81 автомашина и 700 лошадей. Позднее это явилось основанием переименовать его в 950-й индийский моторизованный полк (Indische Panzergrenadier Regiment № 950).

Командиром легиона был назначен подполковник вермахта К. Краппе, который пробыл на этой должности до 25 июня 1943 г.

Следует отметить, что если арабские добровольческие формирования до самого своего конца оставались в составе вермахта, то Индийский легион 8 августа 1944 г. был передан под руководство Главного оперативного управления СС. Теперь по эсэсовской номенклатуре он стал называться Индийским добровольческим легионом войск СС (Indische Freiwillige Legion der SS). В этот период легион насчитывал около 2300 человек, а его новым командиром был назначен СС-оберфюрер Г. Бертлинг (табл. 3).

Бойцы Индийского легиона проходили стандартную пехотную подготовку, которая ничем не отличалась от подобной подготовки других иностранных добровольцев. Однако еще до окончания подготовки легиона в январе 1942 г. из него офицерами абвера были отобраны около 100 наиболее подготовленных человек (например, они должны были уметь прыгать с парашютом). Эту группу составляли прежде всего индийцы-мусульмане. Они были отправлены в разведшколу под Франкфуртом-на-Одере, где прошли специальную подготовку. Так как они должны были действовать в горной местности на территории Индии, их обучали не только работе с рацией и подрывному делу, но и технике альпинизма, а также верховой езде. В результате из них был сформирован «передовой отряд», который находился под контролем руководства абвера.

Политическая подготовка легионеров прежде всего заключалась во внедрении в их сознание принципов и идей индийского национально-освободительного движения, правда, таких, какими их видели С.Ч. Бос и его сторонники. При этом, пишет американский историк Р. Герцштейн, значительный акцент делался на формировании у легионеров уважительного отношения к Германии, так как «только она могла завоевать для Индии свободу».[29]

В 1942 г. С.Ч. Бос в целях усиления идеологического воздействия на солдат легиона учредил знак отличия «Свободная Индия», которым могли награждаться как индийцы, так и немцы. Этот знак имел четыре степени, к каждой из которых могли добавляться (по немецкой традиции) мечи:

— большая звезда «Тигр Индии» (»Sher-e-Hind»);

— звезда 1-го класса «Полководец» (»Sardar-e-Jang»);

— звезда 2-го класса «Герой Индии» (»Vir-e-Hind»);

— медаль «Мученик за Родину» (»Shahid-e-Bharat»). К концу войны почти половина бойцов легиона была награждена одной или сразу двумя степенями этого знака.

Таким образом, с 1941 по 1945 г. в системе иностранных добровольческих формирований была создана особая категория мусульманских формирований арабские и индийские части. Причины и условия их создания, а также особенности в организации и подготовке и обусловили те принципы, которые были положены в основу системы их боевого применения.

После начала войны с СССР в германской стратегической концепции Балканам отводилась роль «южного фланга Европы» и ее «южной тыловой зоны». Поэтому главной задачей немецкой оккупационной политики на Балканах было максимальное умиротворение этого региона. Этого можно было достигнуть только путем обеспечения лояльности местного населения и уничтожения начавшегося в июне 1941 г. партизанского движения. Поэтому процесс организации добровольческих формирований (в том числе и мусульманских) приобрел здесь, за редким исключением, форму создания «местных вспомогательных сил» для поддержания общественного порядка.

Тем не менее первое добровольческое формирование, в котором была и значительная часть балканских мусульман, было организовано как фронтовая часть. Через 10 дней после нападения Германии на СССР лидер Хорватии А. Павелич выступил по радио с призывом к гражданам НГХ принять участие в «битве между прогрессивными силами Европы и коммунистическими силами Востока». При этом было объявлено, что все желающие могут вступать в Хорватский легион (Hrvatska Legija).

Легион был окончательно сформирован 16 июля 1941 г. и стал называться 369-й усиленный хорватский пехотный полк (Verstarkten Kroatischen Infanterie Regiment № 369), т. е. он не был частью хорватских вооруженных сил, а находился в составе германских сухопутных сил и подчинялся ОКХ.

Что касается национального состава полка, то все его солдаты и офицеры (начиная с командира полка и заканчивая последним командиром отделения) были хорватами. Большинство из них уже имели некоторый боевой опыт. Немного позже, после прибытия полка на Восточный фронт, в его состав была включена группа опытных немецких офицеров и унтер-офицеров. Они не назначались на командные должности, а играли роль военных советников, помогая личному составу полка в окончательной подготовке и «акклиматизации на линии фронта».

Призвав добровольцев вступать в Хорватский легион, руководство НГХ предполагало, что наберется около 3900 человек — как раз столько, чтобы укомплектовать часть полкового типа. Однако к 15 июля 1941 г. набралось уже 9 тыс. добровольцев. Из-за такого неожиданно большого количества желающих приемные комиссии были вынуждены поднять уровень их пригодности. В результате ко времени отправки на фронт личный состав полка насчитывал 3895 офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Впоследствии полк неоднократно получал пополнение из Хорватии в виде маршевых рот, и уже на фронте его личный состав достиг своей максимальной численности — 6300 человек.

Легион был сформирован согласно штатному расписанию германской армии как стандартная часть полкового типа. Перед отправкой на фронт он имел следующую структуру:

— штаб полка;

— комендантская рота;

— 3 пехотных батальона: два первых были набраны из хорватов, а третий из боснийских мусульман, каждый батальон имел по 3 пехотные роты;

— пулеметная рота;

— противотанковая рота;

— хозяйственная рота.

Артиллерия полка состояла из трех батарей 105-мм орудий (всего 18 орудий).

В это же время был организован запасной батальон полка. Сразу после своего создания он был переведен в г. Стокерау (Австрия), где его основной задачей стала подготовка пополнения для полка в виде маршевых рот.

Первоначально командиром полка был назначен полковник И. Маркулья, его 22 сентября 1942 г. сменил полковник В. Павичич. Наконец, 17 января 1943 г. последним командиром был назначен подполковник И. Месич, командовавший до этого артиллерией полка.

После окончательной организации полк был переведен в Доллерсхейм (Германия), где его довооружили и экипировали, а бойцы приняли присягу на верность «фюреру, поглавнику Германии и Хорватии». Оттуда полк через Венгрию и Бессарабию был отправлен в немецкую группу армий «Юг» на Украину, где 9 октября 1941 г. вошел в состав 100-й немецкой егерской дивизии.

Таким образом, Хорватский легион не предназначался для боевых действий на Балканах. Кроме того, инициатива его создания принадлежала властям НГХ. При этом ни правительство НГХ, ни командование его вооруженных сил, не выступали против использования легиона за пределами Балкан.

Однако ситуация в корне изменилась, когда инициативу по созданию добровольческих формирований взяло на себя руководство СС. В феврале 1943 г. Гиммлер отдал приказ о наборе добровольцев в новую дивизию войск СС: на этот раз ее предполагалось сформировать из боснийских мусульман. При этом ему было необходимо заручиться хотя бы формальным согласием правительства НГХ, так как набор предполагалось вести среди его граждан. Но поскольку в основу набора был положен именно национально-религиозный принцип, это особенно встревожило руководство Хорватии: оно не без оснований опасалось возникновения мусульманского сепаратизма.

Это была первая — политическая — причина опасений правительства НГХ. Другая же — военная — заключалась в том, что, давая разрешение на набор добровольцев из числа боснийских мусульман, оно тем самым ослабляло свои вооруженные силы и лишало их значительного источника для пополнения.

Мусульмане составляли на тот момент около 1/3 личного состава хорватской армии (из 130 тыс. человек). При этом они служили в ней либо в индивидуальном порядке, либо в формированиях хорвато-мусульманской милиции частях, которые состояли исключительно из бойцов-мусульман. Эти части несли службу по охране общественного порядка практически на всей территории Боснии и Герцеговины.

Кроме данных причин, здесь играл роль еще и пропагандистский момент: эти части должны были охранять мусульманские села и города Боснии от партизан-коммунистов и сербских четников-роялистов. Тем самым делался акцент на том, что НГХ заботится обо всех своих гражданах одинаково, а у сепаратистов отнималась возможность лишний раз утверждать, что Боснию может защитить только собственная боснийская армия.

Первой из частей хорвато-мусульманской милиции была создана «Гвардия Ибрагима» (»Ibrahima Garda»). Она была организована в середине апреля 1941 г. с целью защиты г. Грачаница и его окрестностей (северо-восточная Босния) от сербских четников. Приблизительная численность этой милиции равнялась 1000 человек, а ее основателем и командиром был И. Пирич-Пьянич.

Еще одно самостоятельное формирование хорвато-мусульманской милиции создал бывший майор Югославской королевской армии М. Хаджиэффендич. После провозглашения НГХ Хаджиэффендич прибыл в Тузлу (северо-восточная Босния), где 22 декабря 1941 г. при материальной помощи правительства сформировал Добровольческий полк, который, однако, был больше известен как «Легион Хаджиэффендича» (»Hadziefendiceva Legija»). Личный состав легиона насчитывал почти 6 тыс. человек.

В июне 1943 г. в районе г. Цазин (северная Босния) в составе хорватской 3-й горной бригады было сформировано небольшое подразделение из 100 местных мусульман во главе с Г. Мильяковичем. А уже в ноябре 1943 г по инициативе правительства НГХ и при поддержке немцев из этих добровольцев был сформирован «Легион Гус-ки» (»Huskina Legija»), или «Гускина милиция» (»Huskina Milicija»). Этот легион насчитывал около 3 тыс. человек, которые были организованы в 11 батальонов.

Несмотря на низкие боевые качества этих легионов, которые не позволяли использовать их, например, против фронтовых частей, они до поры до времени были очень стойкими, когда дело касалось защиты мусульманского населения Боснии и Герцеговины. Поэтому желание Павелича и дальше использовать их подобным образом заставляло его с таким недоверием относиться к инициативе Гиммлера. Последний, однако, оставил все протесты Павелича без внимания. Таким образом, 5 марта 1943 г. было получено официальное согласие правительства НГХ на вербовку добровольцев-мусульман в новую дивизию войск СС.

Она была сформирована к июлю 1943 г. как горноегерское соединение и получила наименование 13-я горно-егерская дивизия войск СС «Хандшар» (хорватская № 1) (13. Waffen-Gebirgsjager-Division der SS «Handschar» (kroatische Nr. 1)).

Несмотря на то что дивизия задумывалась как чисто мусульманское формирование, ее национальный состав был очень пестрым. По официальным немецким данным, в ней было 90 % боснийских мусульман, однако это явное преувеличение. Несомненно, основной костяк дивизии составляли именно боснийские мусульмане: так, в нее вошел почти весь личный состав упоминавшегося «Легиона Хаджиэффендича». Но из-за нехватки кадров руководство СС разрешило в начале 1944 г. набрать в дивизию 3 тыс. хорватов, что Гиммлер поначалу считал нежелательным. Один из батальонов дивизии был полностью укомплектован косовскими албанцами.

Основным контингентом для пополнения кадрового и командного персонала дивизии оставались все-таки немцы. Они переводились в дивизию как в составе отдельных подразделений, так и в индивидуальном порядке. Например, в середине 1943 г. в дивизию были переданы 2 пехотные роты из 6-й горно-егерской дивизии СС «Норд», многие офицеры и унтер-офицеры из таких дивизий СС, как «Принц Евгений», «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Рейх», а также выпускники офицерских школ СС. В результате этого многие части дивизии (например, батальон связи) полностью состояли из немцев. Вследствие того, что формирование иностранных дивизий войск СС продолжалось и дальше, в уже сформированных наблюдалась некоторая «текучесть» немецких кадров — их обычно переводили для укрепления персонала других дивизий. Все это, конечно, сказывалось на уровне военной и политической подготовки дивизий и отражалось на их боеспособности. Не была в данном случае исключением и дивизия «Хандшар».

Кроме того, в ноябре 1943 г. Гиммлер всерьез рассматривал возможность перевода в дивизию «Хандшар» всех мусульман из Индийского легиона. Однако начальник Главного управления СС Г. Бергер предупредил его, что «индийские мусульмане осознают себя в первую очередь индийцами, а боснийские мусульмане — европейцами», и у них не получится плодотворного сотрудничества. Гиммлер согласился с Бергером, и в конце концов эта идея была Забыта.[30]

Первоначально в основу набора личного состава дивизии был моложен принцип добровольности. Однако он себя не оправдал — мусульмане шли в нее неохотно. Поэтому было решено перейти к системе воинской повинности. В результате к июлю 1943 г. удалось набрать 26 000 человек. В дальнейшем динамика численности личного состава Дивизии была следующей: декабрь 1943 г. — 21 065, июнь|944 г. — 19 136, декабрь 1944 г. — 12 793 человека (см. табл. 3).

Дивизия «ландшар» задумывалась как стандартная горно-егерская дивизия, структура которой должна была соответствовать штатам немецкой армии. Первоначально в каждом из ее двух полков предполагалось сформировать по 4 батальона, которые, в свою очередь, должны были состоять из 6 рот каждый. Но из-за недостатка немецкого кадрового персонала в каждом полку было решено сформировать только по 3 батальона. А уже в период подготовки дивизии было принято решение о расформировании по одной роте в каждом из е!е батальонов.

Процесс организации и подготовки дивизии «Ханд-шар» проходил не только на территории Боснии. Так, с августа по ноябрь 1943 г. она проходила подготовку в учебных лагерях Ле-Пуи и Ле-Розьер (Франция), а в декабре 1943 г. — на учебном полигоне Нойхаммер (Германия) и только в январе 1944 г. вернулась на Балканы.

Таким образом, в конце сентября 1944 г. структура дивизии после ее окончательной организации выглядела следующим образом:

— штаб дивизии;

— 27-й горно-егерский полк войск СС (1-й хорватский);

— 28-й горно-егерский полк войск СС (2-й хорватский);

— 13-й горный артиллерийский полк войск СС (1-й хорватский);

— 13-й противотанковый дивизион СС;

— 13-й моторизованный разведывательный батальон СС;

— 13-й горный саперный батальон войск СС;

— 13-й горный батальон связи войск СС;

— 13-й дивизион противовоздушной обороны войск СС;

— 13-й дивизион связи СС;

— хорватский самокатный батальон СС;

— хорватский моторизованный батальон СС;

— 13-й комендантский батальон СС;

— 13-й санитарный дивизион СС;

— 13-я добровольческая горная ветеринарная рота;

— 13-й взвод военных репортеров СС;

— 13-й отряд полевой жандармерии СС;

— 13-й запасной батальон СС;

— части обеспечения и обслуживания.

За весь период своего существования дивизия сменила нескольких командиров. С 1943 по 1945 г. этот пост занимали: СС-оберфюрер Г. фон Обвюрцер (1 апреля — 9 августа 1943 г.), СС-группенфюрер К.-Г. Шуберцвейг (9 августа — июнь 1944 г.) и СС-бригадефюрер Д. Гимпель (июнь — сентябрь 1944 г. и январь — май 1945 г.) (см. табл. 10).

При командире дивизии имелся офицер связи Верховного главнокомандующего хорватских вооруженных сил, в задачи которого входила координация действий дивизии с военными планами хорватского командования. До самого конца войны им был генерал М. Хромич.

17 июня 1944 г. Гитлер одобрил формирование еще одной дивизии из боснийских мусульман. Подобно дивизии «Хандшар», она также предназначалась для действий против партизан на территории Балкан, особенно в горной местности, и поэтому ее предполагалось организовать как горно-егерское соединение. В этот же день ей был присвоен 23-й, по номенклатуре дивизий войск СС, номер и название «Кама», после чего ее полным наименованием стало: 23-я горно-егерская дивизия войск СС «Кама» (23. Waffen-Gebirgsjager-Division der SS «Kama» (kroatische Nr.2)).

Хотя приказ о формировании этой дивизии был отдан 17 июня, набор в нее фактически начался уже 10 июня. Как и в дивизии «Хандшар», основным контингентом добровольцев «Камы» должны были стать боснийские мусульмане. Все же командные должности в дивизии, вплоть до командиров батальонов и рот, должны были занимать немцы. Главным источником немецких кадров стала дивизия «Хандшар»: в июне — июле 1944 г. из нее в «Каму» были переведены 54 офицера, 187 унтер-офицеров и 1137 рядовых. Например, 13-й разведывательный батальон СС дивизии «Хандшар» был целиком передан в новую дивизию, где получил порядковый номер 23. То же самое произошло и с 3-й ротой 13-го саперного батальона: в «Каме» она стала называться 1-я рота 23-го саперного батальона.

Весь вышеуказанный немецкий кадровый персонал составил костяк новой дивизии, а уже к нему должны были быть присоединены мусульманские добровольцы. Набор последних шел не так быстро, как хотелось немцам, и поэтому в течение августа 1944 г. удалось набрать всего 2415 человек, которых было явно недостаточно для укомплектования полноценной горно-егерской дивизии. Таким образом, к сентябрю 1944 г. общая численность дивизии составила 3793 человека (126 офицеров, 374 унтер-офицера и 3293 рядовых). Это был пик ее численности (см. табл. 3). Тем не менее было решено приступить к организации дивизии.

Так как немецкое командование опасалось, что югославские партизаны попытаются проникнуть в новую дивизию и разложить ее изнутри, было решено поменять район ее формирования. Поэтому в начале сентября 1944 г. весь ее личный состав был переведен из Боснии в область Бачка (северная Сербия), где партизаны были не так активны.

Еще в июле — августе 1944 г., т. е. до своей передислокации из Боснии, дивизия фактически уже имела принятую в германских вооруженных силах структуру для горно-егерских частей такого типа. Однако до октября ее основных подразделений еще не было порядковых номеров. Они получили их, уже находясь в Бачке. 8 сентября 1944 г. все части дивизии получили номера полевой почты, что фактически означало конец ее организации как боевой единицы — начиналась ее подготовка. В этот период структура дивизии была следующей:

— штаб дивизии;

— 55-й горно-егерский полк СС (3-й хорватский);

— 56-й горно-егерский полк войск СС (4-й хорватский);

— 23-й горный артиллерийский полк войск СС (2-й хорватский);

— 23-й разведывательный батальон СС;

— 23-й противотанковый дивизион СС;

— 23-й хозяйственный дивизион СС;

— 23-й саперный батальон СС;

— 23-й горный дивизион связи СС;

— 23-й полевой лазарет СС;

— 23-й запасной полевой батальон СС;

— части обеспечения и обслуживания.

Каждый полк дивизии имел по 3 батальона, а в артиллерийском полку их было 4.

Командиром дивизии 1 июля 1944 г. был назначен СС-штандартенфюрер Г. Рейтель, командовавший до этого одним из горно-егерских полков дивизии «Хандшар» (см. табл. 11).

Несколько иначе обстояли дела с организацией албанских добровольческих формирований как на территории самой Албании, так и в присоединенных к ней в апреле-мае 1941 г. Косово и западной Македонии. Поскольку эти территории оказались под управлением Италии, то именно командование ее вооруженных сил первым стало привлекать албанцев на службу в свои части и соединения. При этом оно отказалось от принципа добровольности, а стало на основе воинской повинности формировать из албанцев национальные части в составе итальянской армии и полиции. Всего же за период с 1939 по 1943 г. как в самой Албании, так и в присоединенных к ней Косово и западной Македонии в итальянские вооруженные силы было мобилизовано около 30 тыс. албанцев.

После капитуляции Италии и занятия этих территорий германскими вооруженными силами многие из этих формирований были либо вообще расформированы, либо переформированы с учетом немецких требований. В число последних вошло от 20 до 25 тыс. албанцев. В результате к началу 1944 г. албанские добровольческие формирования в германских вооруженных силах состояли из: албанских стрелковых полков (№ 1–4), «фашистских» милицейских батальонов (№ 1–4) и жандармерии, которая была сформирована весной 1943 г. Кроме того, в январе 1944 г. под эгидой главного фюрера СС и полиции Албании в Косово были сформированы 2 территориальных полицейских полка — один со штабом в г. Печ, другой — в г. Приштина.

С ростом как в самой Албании, так и на территории Косово и Македонии партизанских сил немецкому командованию стало ясно, что их уже нельзя подавить при помощи обычных полицейских формирований. В связи с этим в апреле 1944 г. рейхсфюрер СС Гиммлер отдал приказ о создании новой дивизии войск СС — на этот раз из албанских добровольцев. Все вопросы, связанные с ее организацией и подготовкой, были возложены на главного фюрера СС и полиции Албании И. Фитцхума. Так как будущую дивизию предполагалось использовать только на Балканах, она должна была быть организована как горно-егерская. После присвоения ей в июне 1944 г. порядкового номера 21 и наименования «Скандербег» она стала называться 21-я горно-егерская дивизия войск СС «Скандербег» (21. Waffen-Gebirgsjdger-Division der SS «Skanderbeg»).

Набор в дивизию проходил в апреле — мае 1944 г. Формально его инициатором был албанский Регентский совет, на самом же деле полный контроль над ним находился у немецких властей. Основной контингент добровольцев должны были составить албанцы из собственно Албании и Косово. Как правило, это были бойцы полицейских формирований. Но так как они имели очень низкий уровень подготовки, в состав дивизии также предполагалось набрать моряков из расформированного военно-морского флота Албании, который в свое время создали итальянцы.

Как и в случае с дивизиями из боснийских мусульман, для усиления кадрового персонала новой дивизии в нее были переведены немецкие офицеры и унтер-офицеры из других частей СС. Так, из дивизии «Хандшар» в албанскую дивизию был целиком передан албано-немецкий 1-й батальон 28-го полка, который в новой дивизии был переименован в 3-й батальон 50-го полка.

Перед началом организации дивизии Главное управление СС потребовало для нее не менее 10 тыс. добровольцев. В свою очередь, албанский Регентский совет представил список из 11 398 возможных кандидатов, в основном албанцев-мусульман. Из этого количества 9275 человек были признаны годными для военной службы, но только 6491 из них явился на вербовочные пункты.

Из-за потерь в боях и дезертирства в дивизии к 1 октября 1944 г. осталось всего 1440 человек: 86 офицеров, 467 унтер-офицера (из них 38 албанцы) и 887 рядовых (из них 499 — албанцы). Это был хорошо подготовленный кадровый персонал, который уже мог принять участие в боевых действиях. Помимо них, было еще 3504 новых добровольца, однако они вообще не имели никакой подготовки. Чтобы увеличить численность дивизии и ее боеспособность, руководство СС пошло на беспрецедентный шаг: в ее состав были включены около 3500 немецких моряков, которые отступили из Греции. Однако и эта мера ни к чему не привела (см. табл. 3).

Процесс организации дивизии происходил с мая по сентябрь 1944 г. За этот период были сформированы все ее основные части и подразделения, как боевые, так и тыловые. В дальнейшем дивизию предполагалось деформировать, однако из-за изменений в военной обстановке этого сделать не удалось. Таким образом, на 1 октября 1944 г. структура дивизии была следующей (см. табл. 7):

— штаб дивизии;

— 50-й горно-егерский полк войск СС (1-й албанский);

— 51-й горно-егерский полк войск СС (2-й албанский);

— 21-й горный артиллерийский полк войск СС (1-й албанский);

— 21-й моторизованный разведывательный батальон СС;

— 21-й противотанковый дивизион СС;

— 21-й саперный батальон СС;

— 21-й дивизион снабжения СС;

— 21-й горный дивизион связи СС;

— 21-й санитарный дивизион СС;

— 21-й запасной полевой батальон СС;

— части обеспечения и обслуживания.

Каждый горно-егерский полк имел в своем составе по 3 батальона. Артиллерийский полк первоначально должен был иметь 4 батальона с тремя батареями в каждом. Однако из-за недостатка обученных кадров и нехватки амуниции в конце концов был сформирован только 1 артиллерийский батальон неполного состава, в который вошли лишь 2 слабые батареи. Разведывательный батальон имел 3 подразделения «ротного типа» (по документам они проходили как роты, но по численности личного состава были слабее) и 1 кавалерийский эскадрон. Саперный же батальон имел в своем составе 3 роты.

Первым командиром дивизии был назначен И. Фитцхум. Однако он являлся им только номинально. Его главной задачей было осуществление контроля над первоначальной организацией и подготовкой дивизии. Фитцхум находился на этом посту до 1 мая 1944 г., когда был назначен новый командир СС-штандартенфюрер (с 21 июня 1944 г. — СС-оберфюрер) А. Шмидхубер.

В связи с тем, что все формирования из балканских мусульман за редким исключением предполагалось использовать в горной местности, главный упор в их военной подготовке делался на обучение боевым действиям в горах. Прежде всего это касалось трех горно-егерских дивизий войск СС, которые в отличие от обычных полицейских формирований должны были стать полноценными тактическими соединениями.

Как правило, в условиях войны и связанных с ней временных ограничений горно-егерская подготовка сводилась к обучению совершать марши по горным дорогам, вести наступательные и оборонительные действия в горах, воевать в обходных отрядах. Однако отсутствие достаточного для полноценной подготовки времени приводило к тому, что эти соединения даже не участвовали в полагавшихся после ее завершения учениях или маневрах. Единственным исключением является только 21-я албанская дивизия «Скандербег», которая в июне 1944 г., будучи только частично организованной, приняла участие в маневрах между г. Беране и г. Андриевица (северная Албания и южная Черногория). В этих маневрах от дивизии участвовало 3 батальона, которые должны были взаимодействовать с 14-м полком дивизии СС «Принц Евгений». Им противостояли более 2000 человек из числа албанской милиции, немецкий моторизованный батальон и артиллерийская батарея учебного полка «Бранденбург». В ходе этих маневров бойцы албанской дивизии показали подготовку выше среднего уровня.

Если военная подготовка данных мусульманских формирований была в принципе стандартной и не отличалась от подобной подготовки собственно немецких частей и соединений, то их идеологическая подготовка имела ряд существенных особенностей. В ней очень важную роль играло религиозное воспитание личного состава этих формирований, а также все, что было связано с их историей, которая зачастую также преподносилась с религиозным оттенком. Это прежде всего касается трех вышеуказанных дивизий войск СС, так как первое формирование, в составе которого были балканские мусульмане Хорватский легион, — не имел ярко выраженной исламской окраски.

В германских вооруженных силах в идеологической подготовке их личного состава очень большое место отводилось изучению исторической традиции данной части или соединения. Как правило, эту традицию отражало их наименование, имевшее хождение наряду с официальной номенклатурой. В период Второй мировой войны это явление наиболее широко было распространено в войсках СС, каждая дивизия которых имела собственное наименование. Обычно оно было связано либо с историей их создания (если дивизия была немецкой), либо с историей народа, из представителей которого она была набрана (если дивизия была иностранной).

Так, обе боснийские дивизии носили наименование, имевшее явно религиозный оттенок. И «Хандшар», и «Кама» означали род холодного оружия, которое использовали турки в период завоевания ими Балкан. Албанская же дивизия носила имя национального героя Г. Кастриоти (Скандербега), который в 1443 г. объединил албанцев и долгие годы противостоял турецкой экспансии. Такие названия давались затем, чтобы укрепить моральное состояние и поднять боевой дух личного состава этих дивизий.

Однако главную роль в процессе укрепления морального состояния этих дивизий немцы отводили религиозному воспитанию их личного состава. Ислам обещает рай погибшим в бою с неверными — это и хотели использовать немцы, применяя мусульманские дивизии, например, против православных сербов. В то же время добровольцы-мусульмане должны были сражаться во много раз упорнее, так как им противостояли партизаны-коммунисты, доктрина которых отвергает любую религию.

Так, уже во время набора в дивизию «Хандшар» немцы умышленно распространяли слухи, что Гитлер послал в подарок каждому из ее бойцов специальный медальон с вставленным в него миниатюрным Кораном. После организации дивизии в каждом ее батальоне была учреждена должность имама, а в каждой роте имелся свой мулла. Кроме этого, личный состав дивизии получил много привилегий, связанных с отправлением мусульманских обрядов и постами. Последнее особенно показательно, так как все руководство СС гордилось своим отрицательным отношением к любой религии.

Из уважения к традициям боснийских мусульман весь личный состав набранных из их числа дивизий получил право в качестве головного убора носить традиционную феску.

В деле вербовки добровольцев и организации боснийских дивизий огромную помощь немцам оказал великий муфтий Иерусалима аль-Хусейни, претендовавший на роль главы всего мусульманского мира. Его авторитет, на взгляд немцев, должен был сильно повлиять на желание добровольцев-мусульман служить в этих дивизиях.

Приступая к организации и подготовке албанской дивизии войск СС, немцы также стремились набирать в нее в основном мусульман. При этом они надеялись на тот же эффект, что и в случае с боснийскими дивизиями. Однако здесь они совершили большую ошибку. По мнению американского историка А. Муньоса, она заключалась в том, что»…любой албанец считался только с интересами своего клана и ставил их перед другими целями и идеалами. Эта кланово-племенная система делала его ненадежным солдатом, когда его принуждали сражаться за немецкие интересы. Кроме того, албанские мусульмане не были такими религиозными и правоверными, как их братья в Боснии».[31] Поэтому многие албанские добровольцы и дезертировали из своих частей, как только представлялась такая возможность.

Гораздо большее влияние, чем религиозный фактор (и прежде всего на албанские правящие круги), оказывало немецкое обещание создать после войны Великую Албанию.

Отдавая приказ о формировании иностранных дивизий войск СС, Гиммлер тем самым подчеркивал, что вступившим в них оказывается большая честь. Это в первую очередь касалось повышения их статуса в системе германских вооруженных сил. Не были при этом исключением и боснийские дивизии. С этой целью немецкой пропагандой даже был придуман миф, будто бы хорваты, и в том числе боснийские мусульмане, — не славяне, а «потомки готов», т. е. «чистые германцы». При организации дивизии «Скандербег» также муссировались слухи, что «албанцы имеют арийское происхождение».

Таким образом, с 1941 по 1945 г. немецкое командование на Балканах создало ряд мусульманских формирований, использование которых, по его мнению, должно было переломить ход войны на этом театре военных действий в пользу Германии.

Мусульмане-граждане СССР в германских вооруженных силах

В основе процесса создания мусульманских формирований из советских граждан, с одной стороны, лежали причины, обусловленные фактической неразрешенностью национального вопроса в довоенном СССР. С другой — это была одна из форм сотрудничества германского военно-политического руководства с населением на оккупированных территориях СССР или военнопленными, которая в данном случае выражалась в создании и использовании восточных легионов.

Так, уже в октябре — ноябре 1941 г. абвер начала работу по созданию из советских военнопленных частей специального назначения, призванных содействовать продвижению немецких войск на Кавказ и в Среднюю Азию. Помимо выполнения специальных задач, таких как борьба с партизанами и разведывательно-диверсионная деятельность, их личный состав должен был вести пропагандистскую работу по привлечению на немецкую сторону перебежчиков из числа представителей среднеазиатских и кавказских народов и участвовать в организации антисоветских восстаний на территории национальных республик. Эти части предполагалось формировать в тыловом районе группы армий «Юг», потому что именно в полосе данной группы армий было захвачено очень много военнопленных, которые принадлежали к «монгольским народностям».

Первым из созданных в составе вермахта на Восточном фронте мусульманских формирований стал Туркестанский полк (Turkestanisches Regiment). Он был сформирован в соответствии с приказом генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск Е. Вагнера «О создании охранных «сотен» из военнопленных туркестанской и кавказской национальности» от 15 ноября 1941 г. при 444-й охранной дивизии, действовавшей в тыловом районе группы армий «Юг». Полк состоял из четырех пехотных рот под командованием немецких офицеров и фельдфебелей и уже зимой 1941–1942 гг. нес службу по охране тыла на территории между устьем Днепра и Перекопом. По документам вермахта Туркестанский полк проходил как 811-й пехотный батальон. Со временем при 444-й дивизии предполагалось создать еще несколько таких батальонов.

Однако из-за решения ОКХ централизовать и упорядочить создание и использование частей восточных легионов этот процесс был изъят из компетенции командования 444-й дивизии. Такое решение было связано с планами немецкого военно-политического руководства по проникновению на Кавказ и так называемым кавказским экспериментом.

На основе этих планов 30 декабря 1941 г. ОКХ приступило к формированию нескольких восточных легионов, которые и были созданы в течение первой половины 1942 г. перед вторжением немцев на Кавказ.

Восточные легионы должны были представлять собой одновременно и запасные части, и центры по подготовке личного состава для боевых частей. Поэтому местом их дислокации и базой был выбран глубокий тыл немецкой армии — Польша, где в январе — феврале 1942 г. было первоначально сформировано 4 легиона. Так, 13 января 1942 г., согласно приказу начальника вооружений сухопутных войск и главнокомандующего армией резерва, были созданы Туркестанский легион (центр формирования на станции Легионово) и Кавказско-магометанский легион (центр формирования на станции Едлин).

А уже 8 февраля последовал приказ о формировании Грузинского легиона (центр формирования в Крушне) и Армянского легиона (центр формирования в Пулавах).

Первоначально Туркестанский легион объединял в своих рядах узбеков, казахов, киргизов, туркмен, каракалпаков и таджиков. Кавказско-магометанский легион — азербайджанцев, дагестанцев, ингушей и чеченцев. Грузинский легион, кроме грузин, включал осетин, абхазов, адыгейцев, черкесов, кабардинцев, балкарцев и карачаевцев. Лишь Армянский легион имел однородный национальный состав.

Чтобы сделать легионы более мононациональными по составу, 2 августа 1942 г. Кавказско-магометанский легион был переименован в Азербайджанский, а из его состава, как и из состава Грузинского легиона, были выведены представители горских народов, объединенные в Северокавказский легион (центр формирования в Весоле). Кроме того, 15 августа 1942 г. в Едлине был организован Волжско-татарский легион, объединивший в своих рядах поволжских татар, башкир, марийцев, мордву, чувашей и удмуртов.

Хотя Грузинский и Армянский легионы перестали, таким образом, быть чисто мусульманскими, в немецких нормативных документах они продолжали учитываться в качестве восточных легионов.

Общее руководство формированием и обучением национальных легионов осуществлял Штаб подготовки восточных легионов (Aufstellungsstab der Ostlegionen), который 23 января 1943 г. был переименован в Штаб командования восточными легионами (Kommando der Ostlegionen). Зимой — весной 1942 г. этот штаб располагался в Рембертове, а летом был переведен в Радом. Командующим восточными легионами в Польше был назначен полковник Р. фон Гейгендорф. Первоначально он обладал правами полкового, а с 1943 г. дивизионного командира.

В своих действиях по организации и подготовке восточных легионов полковник Гейгендорф руководствовался Директивой для формирования восточных легионов, которую 24 апреля 1942 г. издал начальник общего управления командования армии резерва генерал-от-инфантерии Ф. Ольбрихт.

Основным контингентом для пополнения восточных легионов, по крайней мере до того момента, пока немецкие войска не вступят на Кавказ и в Среднюю Азию, должны были быть советские военнопленные соответствующих национальностей. В основном их отбором и сортировкой занимались специально созданные немецкие инстанции. Так, еще весной 1942 г. был сформирован Организационный штаб «К» (»Кавказ»), который развернул активную деятельность по вербовке добровольцев среди военнопленных — уроженцев Кавказа и Средней Азии. В его задачи входило создание комиссий по «фильтрации лагерей военнопленных» и «отделение лиц кавказской национальности от русских для последующей… вербовки».[32]

Прибывшее из лагерей военнопленных пополнение распределяли по подготовительным лагерям, которые имелись у каждого легиона. Так, в Беньяминово располагался подготовительный лагерь Туркестанского и Северокавказского, в Малькинии — Азербайджанского, в Бяла Подляске Грузинского, в Заежирже — Армянского, а в Седлице — Волжско-татарского легионов.

Уже в подготовительных лагерях будущие легионеры разбивались по ротам, взводам и отделениям, затем приступали к обучению. Как правило, оно заключалось в общефизической и строевой подготовке, а также в усвоении немецких команд и уставов. Строевые занятия проводились командирами рот немцами с помощью переводчиков, а также командирами взводов и отделений из представителей данной национальности, прошедшими двухнедельную подготовку в специальной школе на станции Легионово. Эта школа занималась обучением младшего командного состава и офицеров — лейтенантов и капитанов.

По завершении начального курса обучения легионеры переводились в батальоны в центрах формирования легионов, где переходили к тактической подготовке и изучению материальной части оружия. Предполагалось, что в составе этих батальонов они впоследствии отправятся на фронт.

Каждый батальон должен был иметь в своем составе 3 стрелковые, пулеметную и штабную роты по 130–200 человек в каждой; в стрелковой роте — 3 стрелковых и пулеметный взводы, в штабной — взводы противотанковый, минометный, саперный и связи. Таким образом, общая численность батальона в среднем составляла от 800 до 1000 солдат и офицеров, в том числе до 60 человек немецкого кадрового персонала: 4 офицера, 1 военный чиновник, 32 унтер-офицера и 23 рядовых. У немецких командиров батальонов и рот были заместители-дублеры из числа представителей данной национальности. Командный состав ниже ротного звена комплектовался исключительно национальными кадрами, прошедшими подготовку в школе в Легионово.

Таким образом, к весне 1942 г. первые батальоны восточных легионов закончили свое обучение и затем были отправлены на Восточный фронт (главным образом на Кавказ и под Сталинград). Это происходило в три этапа.

1. К концу 1942 г. были отправлены: 6 туркестанских (450-й, 452-й, с 781-го по 784-й), 2 азербайджанских (804-й и 805-й), 3 северокавказских (800, 801 и 802-й), 2 грузинских (795-й и 796-й) и 2 армянских (808-й и 809-й) батальона.

2. В начале 1943 г. за ними последовали: 5 туркестанских (с 785-го по 789-й), 4 азербайджанских (806, 807, 817, и 818-й), 1 северокавказский (803-й), 4 грузинских (с 797-го по 799-й и 822-й), 4 армянских (с 810-го по 813-й) и 3 волжско-татарских (825, 826 и 827-й) батальона.

3. Во второй половине 1943 г. были отправлены: 3 туркестанских (790, 791 и 792-й), 2 азербайджанских (819-й и 820-й), 3 северокавказских (835, 836 и 837-й), 2 грузинских (823-й и 824-й), 3 армянских (814, 815 и 816-й) и 4 волжско-татарских (с 828-го по 831-й) батальона.

Всего же до упразднения Штаба командования восточными легионами в Польше в октябре 1943 г. здесь были сформированы 53 полевых батальона: 14 туркестанских, 8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских, 9 армянских и 7 волжско-татарских, общей численностью около 53 тыс. человек.

Польша не была единственным местом формирования частей восточных легионов. Так, после зимних боев 1941–1942 гг. из состава группы армий «Центр» на Украину была выведена 162-я пехотная дивизия вермахта. Согласно приказу ОКБ ее предстояло преобразовать в еще один учебный центр по подготовке восточных войск, с теми же целями и задачами, что и в Польше.

Новые центры с учебными лагерями были развернуты на территории Полтавской области: в Ромнах — Туркестанский; в Прилуках — Азербайджанский, в Гадяче — Грузинский, в Лохвице — Армянский и в Миргороде Северокавказский легионы.

Создание Волжско-татарского легиона планировалось в будущем, однако он так и не был сформирован.

В Миргороде также находился и штаб формирования легионов, который официально назывался Штаб подготовки и обучения иностранных добровольческих формирований из советских военнопленных (Aufstellungs — und Ausbildungsstab fur ausldndische Freiwilligen — Verbande aus sowjetrussischen kriegsgefangenen). Начальником штаба был назначен полковник (с 6 сентября 1942 г. — генерал-майор) О. Риттер фон Нидермайер, который до лета 1941 г. был уполномоченным офицером абвера при Особом штабе «Ф».

Как и в случае с формированием восточных легионов на территории Польши, все военнопленные, отобранные специальными комиссиями, поступали в подготовительные лагеря. В данном случае они находились в Лубнах и Хороле.

Численность и структура батальонов, сформированных на Украине, практически не отличались от батальонов, сформированных в Польше. Единственным исключением было соотношение немецкого и национального кадрового персонала. Если в Польше немцев было не более 60, то здесь их должно было быть не более 37 человек: 4 офицера,

1 военный чиновник, 7 зондерфюреров, 15 унтер-офицеров и 10 рядовых.

У батальонов, сформированных на Украине, была и другая номенклатура. Они имели двойную нумерацию, в которой первая римская цифра означала порядковый номер батальона, а вторая, арабская, — номер дивизии, предоставившей кадровый персонал.

Таким образом, до мая 1943 г. на Украине удалось сформировать 25 полевых батальонов: 12 туркестанских (1/29, 1/44, 1/76, 1/94, 1/100, 1/295, 1/297, 1/305, 1/370, 1/371, 1/384 и I/389-й), 6 азербайджанских (1/4, 1/73, 1/97,1/101,1/111 и 11/73-й), 4 грузинских (1/1,1/9, И/4 и II/198-й) и 3 армянских (1/125, 1/198 и II/9-й), а также

2 усиленных северокавказских полубатальона (842-й и 843-й), 7 строительных и 2 запасных батальона, общей численностью более 30 тыс. человек. Кроме того, в стадии формирования находились еще 8 полевых батальонов: 4 туркестанских (1/71, 1/79, 1/376 и 1/113-й), 1 азербайджанский (I/50-й), 2 грузинских (11/125 и IIl/9-й) и 1 армянский (III/73-й).

Помимо чисто военных органов ОКБ и ОКХ организацией и подготовкой «восточных» добровольческих формирований (в том числе и мусульманских) занималась и военная разведка вермахта — абвер. В частности, ее вторым отделом, отвечавшим за диверсии и саботаж, было сформировано Соединение особого назначения «Горец» (Sonderverband «Bergmann»).

Его формирование началось осенью 1941 г. на учебном полигоне Нойхаммер (Германия). Личный (преимущественно рядовой) состав соединения набирался в лагерях военнопленных из представителей народов Северного Кавказа и Закавказья. Офицеры — среди эмигрантов-кавказцев, проживавших в основном на территории Франции. Кроме добровольцев, набранных среди военнопленных и эмигрантов, в соединение были включены около 130 грузин, составлявших специальное соединение абвера «Тамара», созданное в свое время для организации восстания в Грузии.

Командиром соединения был назначен кадровый офицер абвера, обер-лейтенант Т. Оберлендер, пользовавшийся авторитетом как большой знаток России. Его заместителем стал зондерфюрер В. фон Кученбах, который вырос в России и хорошо говорил по-русски и по-азербайджански.

Отбор добровольцев в соединение происходил до конца ноября 1941 г., когда оно было передислоцировано в Миттельвальде (Бавария), где до марта 1942 г. его личный состав занимался пехотной и горно-егерской подготовкой. К этому времени структура соединения была следующей: в 1-й роте служили грузины и армяне, во 2-й — представители народов Дагестана, в 3-й азербайджанцы, в 4-й — грузины и армяне, 5-я, штабная, рота была укомплектована грузинами-эмигрантами. Командный состав соединения (до ротного звена включительно) состоял целиком из немцев.

На 7–8 июня 1942 г. личный состав соединения насчитывал около 1200 человек (300 немцев и 900 кавказцев). В июне 1942 г. соединение приняло присягу, а в августе — сентябре было отправлено на Кавказ. Здесь за время с сентября по ноябрь 1942 г. из перебежчиков, военнопленных и местных добровольцев удалось сформировать еще 4 стрелковые роты (грузинскую, северокавказскую, азербайджанскую и смешанную запасную) и столько же кавалерийских эскадронов (грузинский, кабардинский, балкарский и русский). В результате этого к концу 1942 г. соединение достигло численности 2690 человек (240 немцев и 2450 кавказцев), что позволило развернуть его в полк, состоявший из трех батальонов: 1-го (грузинского), 2-го (азербайджанского) и 3-го (северокавказского).

Если военная подготовка восточных легионов была типичной и ничем не отличалась от подготовки немецких пехотных или горно-егерских частей, то их политическая подготовка имела ряд существенных особенностей.

Главная роль в политической подготовке легионеров отводилась их обработке в националистическом духе. Так, солдатам Туркестанского легиона обещалось создание Туркестанского государства — Большого Туркестана — под протекторатом Германии. При этом оно должно было включать, помимо Средней Азии и Казахстана, еще и Башкирию, Поволжье, Азербайджан, Северный Кавказ и Синьцзян (Западный Китай). Одновременно с этим поволжским татарам немцы говорили, что они «наиболее образованные, деятельные и политически ценные элементы из всех тюркских народов СССР».[33]

Вся политическая подготовка легионеров проходила по линии Отдела пропаганды вермахта при Штабе оперативного руководства ОКБ, работники которого активно сотрудничали с представителями соответствующих национальных комитетов, используя их в качестве посредников. Так, из 12 отделов ТНК пять тем или иным образом занимались пропагандой: отдел военной пропаганды, отдел политической пропаганды, отдел прессы, отдел радио, музыкальный и театральный отдел.

С точки зрения немцев и членов комитета, главным из них был отдел политической пропаганды, который и отвечал за воспитание легионеров в национальном духе. Суть этого воспитания выразил историк-эмигрант А. Казанцев: «…В порядке выполнения планов дележа России, из военнопленных разных национальностей создавались батальоны, которые воспитывались в звериной ненависти не только и не так к большевизму, как ко всему русскому. Для них издавались газеты и журналы, читались лекции, искусственно раздувался уродливый, злобный шовинизм…».[34]

Все идеи национальной направленности доводились до рядовых легионеров посредством печатной продукции — различных газет и журналов, редакторами и номинальными хозяевами которых были члены соответствующих комитетов, тогда как фактическое руководство ими принадлежало сотрудникам Отдела пропаганды вермахта.

Так, для военнослужащих Туркестанского легиона выходили газета «Ени-Туркестан» (»Yeni-Turkistan») и журналы «Мили-Туркестан (»Milli Turkistan») и «Мили Адабиет» (»MilliAdabijat»). Основная политическая направленность материалов, которые печатались на страницах этих изданий, заключалась в призывах к освобождению Средней Азии от большевизма и русской оккупации. Среди бойцов Волжско-татарского легиона распространялись газеты «Идель-Урал» (»Idel-Ural») и «Татар-Аддбиет» (»Tatar Adabijat»}, которые выходили в Берлине на татарском языке и призывали к объединению всех татар и мусульман, живущих между Волгой и Уралом, к изгнанию русского населения и установлению дружеских отношений с Германией. Главными же печатными органами для Северокавказского легиона были газеты «Газават» и «Северный Кавказ», а для Азербайджанского — газета «Азербайджан».

Большую помощь немцам в политической подготовке частей восточных легионов оказывали пантюркистские организации и связанные с ними мусульманские эмигрантские круги в Турции. Преследуя цель объединить все тюркские народы в одном государстве под эгидой Турции, они надеялись, что Германия, разгромив СССР, окажет им в этом помощь. В свою очередь, немцы, давая понять пантюркистам, что такое вполне возможно, надеялись тем самым втянуть Турцию в войну на своей стороне.

Так, в сентябре 1941 г. с целью прояснить позицию Германии относительно требований пантюркистов в Берлин из Турции прибыл один из лидеров этой организации Нури-паша. После ряда его встреч с начальником политического отдела МИДа Э. Верманном было решено создать в Берлине специальный комитет, который бы занимался пропагандой идей пантюркизма. В частности, пишет советский историк Р.С. Корхмазян, ее предполагалось вести «среди военнопленных-тюрков и мусульман вообще, с целью их использования для агитации на советской территории и образования из них воинских частей».[35]

При подготовке легионеров, особенно мусульман, очень важное место отводилось их религиозному воспитанию. При содействии соответствующих отделов национальных комитетов (например, духовного отдела ТНК и отдела по религиозным вопросам Азербайджанского национального комитета) во всех восточных легионах, где служили мусульмане, были введены должности мулл, которые иногда совмещали религиозные функции с командирскими, являясь одновременно командирами взводов. Все муллы проходили соответствующую подготовку в Германии и обычно были в возрасте от 25 до 32 лет. По словам одного из бойцов Туркестанского легиона, «многие из них не отличались высоким знанием своего дела, так как путали порядок молитв и обрядов».[36]

Все муллы находились на содержании легионеров, у которых в обязательном порядке отбирали в их пользу по 2 марки из причитавшихся им за каждые 10 дней 10 марок.

Во всех мусульманских легионах был установлен намаз, проводившийся раз в неделю. Намаз заключался в общей молитве. Как правило, муллы не произносили проповедей и не читали речей.

В каждом уезжавшем на фронт батальоне в обязательном порядке учреждалась должность муллы, который обычно входил в состав штаба. Помимо своих основных обязанностей, связанных с отправлением религиозных обрядов, каждый мулла еще «должен был следить за моральным состоянием своих подопечных».

Места формирования всех мусульманских легионов неоднократно посещал великий муфтий аль-Хусейни. Потерпев неудачу в своем собственном деле попытке сформировать «Арабскую освободительную армию», он превратился в своего рода «религиозного коммивояжера» на службе у германского правительства. Большую часть времени между 1942 и 1945 г. муфтий занимался тем, что разъезжал по местам формирования мусульманских добровольческих формирований и выступал там с призывами к священной войне против неверных в союзе с Германией. Военная и политическая подготовка легионеров завершалась коллективной присягой побатальонно и вручением национального знамени. При этом в конце присяги у мусульман неизменно прибавлялась фраза «клянусь драться во имя Аллаха». После этого батальоны отправлялись на фронт.

Несколько по-иному складывалась ситуация с организацией и подготовкой добровольческих формирований в другом регионе с компактно проживавшим мусульманским населением — в Крыму. Процесс создания крымско-татарских добровольческих формирований имел в своей основе те же политические и военные причины, что и при создании подобных формирований из других мусульманских народов СССР. Однако имелись и отличия, обусловленные особенностями немецкой оккупационной политики на территории Крыма.

В ноябре 1941 г. Крым под названием генерального округа «Таврида» стал составной частью новой административной единицы, созданной немцами на части оккупированной советской территории — рейхскомиссариата «Украина», власть в котором должна была осуществляться гражданской администрацией. Однако вследствие того, что практически до самого своего освобождения в 1944 г.

Крым являлся либо тыловым районом, либо зоной боевых действий, фактическая власть здесь принадлежала местному командующему войсками вермахта.

С конца 1941 г. важным фактором, оказывавшим влияние на немецкую оккупационную политику, стало партизанское движение. В Крыму же эта проблема приобрела для немецкого командования особенную остроту, так как районы действий советских партизан находились в непосредственной близости от важных с оперативной точки зрения населенных пунктов.

Поэтому процесс организации и подготовки добровольческих формирований на территории Крыма, в том числе и крымско-татарских, приобрел форму создания «местных полицейских вспомогательных сил» и в меньшей степени привлечения добровольцев для включения их небольшими группами в качестве «хиви» в части действовавшей в Крыму немецкой армии.

Главным органом по обеспечению общественного порядка на территории Крыма была печально известная айнзатцгруппа «Д». Созданная по инициативе Главного управления имперской безопасности (РСХА), она являлась «инструментом проведения расовой политики» на восточных территориях и занималась уничтожением «евреев, коммунистов и прочих нежелательных элементов». Однако, кроме вышеуказанных функций, на руководство этой группы в лице СС-оберфюрера О. Олендорфа было возложено создание отделений полиции порядка на оккупированной территории в зоне ее ответственности.

Городская и сельская полиция формировалась сразу же по занятии немцами городов и крупных населенных пунктов Крыма, параллельно с органами местного самоуправления. Обычно ею руководил начальник отдела вспомогательной полиции порядка при городском или районном управлении, который, однако, подчинялся местному фюреру СС и полиции. Основными обязанностями сотрудников вспомогательной полиции были поддержание порядка в населенном пункте и наблюдение за выполнением паспортного режима.

Однако ни городская, ни сельская полиция не могла самостоятельно бороться с партизанским движением, а тем более уничтожить его. Поэтому оккупационные власти делали все, чтобы создать более крупные, мобильные и лучше подготовленные формирования, которые могли бы обеспечить относительный порядок хотя бы в пределах своего района.

В связи с этим 2 декабря 1941 г. ОКХ издало директиву «Особые указания для борьбы с партизанами». В ней, в частности, говорилось: «…Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применить их же методы действий».[37]

Формирование отрядов вспомогательной полиции порядка из крымско-татарских добровольцев происходило следующим образом.

«Уже в октябре 1941 г., - пишут английские исследователи Ч. Диксон и О. Гейлбрунн, — для борьбы с партизанами немцы стали привлекать также татар, которые всегда враждебно относились к большевистскому режиму. Были сформированы так называемые татарские отряды самообороны, которые оказали немцам большую помощь».[38] Этими отрядами, насчитывавшими по 70-100 человек в каждом, командовали инструкторы — немецкие унтер-офицеры. По словам Э. фон Манштейна, главная задача этих отрядов «заключалась в охране своих селений от нападения… партизан».[39]

Одним из первых в ноябре 1941 г. отряд самообороны был создан в д. Коуш. Его командиром был назначен местный житель Раимов, дослужившийся в немецкой полиции до чина майора. Главная задача этого отряда состояла в том, чтобы частыми нападениями и диверсиями держать в постоянном напряжении партизан, истреблять их живую силу, грабить продовольственные базы. На тот момент в нем проходили службу 80 человек. Помимо этого, Коуш был центром вербовки добровольцев в данном районе.

Таким образом, в результате немецкой кампании по организации отрядов самообороны к декабрю 1941 г. они были сформированы уже в следующих населенных пунктах Крыма: Ускут (130 чел.), Туак (100 чел.), Кучук-Узень (80 чел.), Ени-Сала, Султан-Сарай, Карасу-Баши, Мол-бай и др.

До января 1942 г. создание отрядов самообороны носило неорганизованный характер и зависело от инициативы местных немецких начальников. После поражений под Москвой, Ростовом, а также после начала Керченско-Феодосийской десантной операции ситуация коренным образом изменилась.

2 января 1942 г. в отделе разведки штаба 11-й немецкой армии состоялось совещание, в ходе которого было заявлено, что Гитлер разрешил призыв добровольцев из числа крымских татар. Штаб армии передал решение этого вопроса руководству айнзатцгруппы «Д». Перед ним ставились задачи: «Охватить крымских татар, способных служить в армии, для действия на фронте в составе 11-й армии… а также создать татарские роты самообороны, которые совместно с айнзатцгруппой «Д» будут использованы для борьбы с партизанами».[40]

3 января 1942 г. под руководством О. Олендорфа началось заседание недавно созданного Симферопольского мусульманского комитета. Оно было посвящено решению вопроса о начале вербовки крымских татар для общей с немцами борьбы против большевизма. На комитет и его председателя Д. Абдурешидова были возложены обязанности по пропагандистскому обеспечению вербовочной кампании в отдельных населенных пунктах. На руководство же айнзатцгруппы «Д» возлагалась организационная сторона вопроса.

5 января 1942 г. с формального согласия председателя мусульманского комитета в Симферополе было открыто вербовочное бюро и начался набор добровольцев. Для координации работы по вербовке добровольцев на местах от Симферопольского комитета были посланы специальные представители вербовщики: Б. Аджиев, Ш. Карабаш и А. Карабаш.

Все мероприятия по набору добровольцев должны были проходить согласно директиве генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск Е. Вагнера от 18 января 1942 г. В ней разрешалась «неограниченная» организация крымско-татарских формирований на территориях, «находившихся в немецких руках, за исключением Керченского полуострова и района осады Севастополя».[41]

Вербовка добровольцев проводилась в течение января 1942 г. в 203 населенных пунктах и 5 лагерях военнопленных. В результате были набраны 9255 человек, из которых в части 11-й армии были направлены 8684 человека, а остальные, признанные негодными для службы в строевых частях, вернулись в свои деревни.

Одновременно с этим по линии айнзатцгруппы «Д» были завербованы 1632 человека, которые были сведены в 14 рот самообороны, расквартированных соответственно их порядковым номерам в следующих населенных пунктах: Симферополе, Бикж-Онларе, Бешуе, Баксане, Мол-бае, Бий-Ели, Алуште, Бахчисарае, Коуше, Ялте, Таракташе (12-я и 13-я роты) и Джанкое (см. табл. 13). Каждая рота самообороны состояла из 3 взводов и насчитывала от 50 (Джанкой) до 175 (Ялта) человек. Командовали ротами немецкие офицеры.

В дальнейшем вербовочная кампания в роты самообороны возобновилась и продолжалась в феврале — марте 1942 г. В результате этого к апрелю их численность достигла 4 тыс., при постоянном резерве в 5 тыс. человек.

В первой половине 1942 г. немецкие полицейские органы в реихскомиссариатах приступили к созданию из местных добровольцев батальонов «Шума» (»Schuma»), которые предполагалось использовать в антипартизанских операциях. В отличие от рот самообороны, район действия которых был ограничен районом их формирования, батальоны «Шума» планировалось применять на более широком фронте.

В июле 1942 г. было принято решение свести все татарские роты самообороны в Крыму в такие батальоны. В результате к ноябрю 1942 г. было сформировано 8 батальонов «Шума», расквартированных в следующих населенных пунктах:

— Симферополе — батальоны «Шума» № 147 и 154;

— Карасубазаре — батальон «Шума» № 148;

— Бахчисарае — батальон «Шума» № 149;

— Ялте — батальон «Шума» № 150;

— Алуште — батальон «Шума» № 151;

— Джанкое — батальон «Шума» № 152;

— Феодосии — батальон «Шума» № 153.

По штату каждый батальон должен был состоять из штаба и 4 рот (по 124 чел. в каждой), а каждая рота — из 1 пулеметного и 3 пехотных взводов. Штатная численность батальона в 501 человек на практике зачастую доходила до 700. Как правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров Красной Армии, однако в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового персонала: 1 офицер связи и 8 унтер-офицеров.

11 ноября 1942 г. Главное командование вермахта в Крыму объявило о возобновлении набора крымских татар в ряды германской армии. Функции вербовочного бюро должен был выполнять Симферопольский мусульманский комитет. Так, к весне 1943 г. был сформирован 155-й батальон «Шума» (Евпатория), а еще несколько батальонов и хозяйственных рот находились в стадии формирования. В организационном и оперативном отношении все эти части были подчинены фюреру СС и полиции генерального округа «Таврида» СС-бригаденфюреру Л. фон Альвенслебену.

В некоторых современных исследованиях указывается, что крымско-татарские батальоны «Шума» составляли Крымско-татарский легион вермахта. Однако с этим нельзя согласиться. Действительно, в марте 1943 г. на заседании Генштаба сухопутных войск генерал-инспектор восточных войск поднял вопрос об организации такого легиона с последующим использованием его батальонов вне Крыма, т. е. по образцу восточных легионов. Однако командование группы армий «А», в чью тыловую зону входил Крым, высказалось против этого мнения. Более того, оно посоветовало безотлагательно переводить всех крымских татар, служивших в качестве «хиви» в немецких частях других групп армий, обратно в Крым, чтобы в дальнейшем использовать их только здесь. Это было мотивировано тем, что «Крымско-татарский легион не нужен, так как его использование не компенсирует затрат на его формирование».[42]

Так как крымско-татарские формирования использовались в основном у себя на родине, их военная и политическая подготовка имела ряд особенностей и несколько отличалась от подготовки в частях восточных легионов.

Все роты самообороны, а затем и батальоны «Шума» проходили стандартную пехотную подготовку, правда, с «полицейским» уклоном. Поэтому особый интерес представляет их политическая подготовка.

В процессе политической подготовки крымско-татарских формирований главную роль играли мероприятия, проводимые Штабом пропаганды «Крым» главным органом психологической войны на полуострове. При этом существенную помощь штабу в идеологической обработке татарских добровольцев оказывали отдел культуры и религии Симферопольского мусульманского комитета (руководитель — Э. Гафаров) и подобные отделы в комитетах на местах. Особый акцент делался на воспитание «добровольческой молодежи, которая получила большевистское образование, на примерах турецко-татарской истории». В данном случае главная роль проводника крымско-татарской. националистической идеологии отводилась газете «Свободный Крым» (»Azat Kirim»), которая выходила с 11 января 1942 г. Эта газета являлась органом Симферопольского мусульманского комитета и выходила два раза в неделю на татарском языке. Вначале тираж газеты был невелик, однако в связи с директивами Штаба пропаганды «Крым» по усилению пропагандистского воздействия на местное население летом 1943 г. он достиг 15 тыс. экземпляров.

«Свободный Крым» печатала статьи об организации в разных районах Крыма мусульманских комитетов, их работе по обеспечению населения и религиозно-культурному воздействию на него. Помимо этого, в газете помещались материалы о вербовке и службе татарских добровольцев в германских вооруженных силах, сводки боевых действий и материалы об открытии мечетей.

В организации и подготовке крымско-татарских формирований существенная роль отводилась религиозному воспитанию добровольцев. Оно осуществлялось путем тесного сотрудничества германской оккупационной администрации и мусульманского духовенства, многие представители которого одобряли набор крымских татар в германские вооруженные силы. Так, на упоминавшемся заседании Симферопольского мусульманского комитета 3 января 1942 г. присутствовал главный мулла городского мусульманского объединения. В конце заседания он взял слово и заявил, что «его религия и верования требуют принять участие в этой священной борьбе совместно с немцами, ибо окончательная победа для них не только означает уничтожение советского господства, но снова дает возможность следовать их религиозным и моральным обычаям».[43]

В январе 1942 г., после начала кампании по набору добровольцев, многие муллы работали членами вербовочных комиссий. Их главной задачей была подготовка общественного мнения, с целью привлечения наибольшего количества добровольцев.

После организации татарских батальонов «Шума» в каждом из них была учреждена должность муллы.

Коренным отличием процесса организации и подготовки крымско-татарских частей, например, от восточных легионов, формирование которых происходило вдали от родины их добровольцев, было то, что, кроме идеологического воздействия, вступавшим в них обещались хорошее материальное обеспечение и создание всяческих льгот и привилегий для их семей. Так, согласно одному из постановлений ОКВ, «всякое лицо, которое активно боролось или борется с партизанами и большевиками», могло подать прошение о «наделении его землей или выплате ему денежного вознаграждения до 1000 руб…».[44] При этом его семья должна была получать от отделов социального обеспечения городского или районного управления ежемесячную субсидию в размере от 75 до 250 руб.

После опубликования 15 февраля 1942 г. Министерством оккупированных восточных областей «Закона о новом аграрном порядке» всем татарам, вступившим в добровольческие формирования, и их семьям стали давать в полную собственность по 2 га земли. Немцы предоставляли им лучшие участки, отнимая землю у крестьян, которые не вступили в эти формирования.

До середины 1943 г. инициатива по созданию мусульманских формирований из граждан СССР принадлежала различным органам вермахта. Однако уже с декабря

1943 г. она перешла в руки руководства СС, что было связано с общим усилением его роли в военных делах.

Проект создания Тюркской дивизии войск СС возник еще в 1942 г., но из-за отсутствия достаточного количества добровольцев к его осуществлению так и не приступили. Конкретные же формы он приобрел только в ноябре 1943 г., когда бывший командир 1-го (450-го) батальона Туркестанского легиона майор А. Майер-Мадер предложил свои услуги руководству СС, уверив Гиммлера, что сможет сформировать в составе войск СС Тюркский полк. Это окончательно убедило Гиммлера, и он решил поддержать инициативу Майер-Мадера.

После этого в ноябре 1943 — январе 1944 г. последовал ряд встреч между Майер-Мадером, представителями Главного оперативного управления СС и некоторыми мусульманскими офицерами-добровольцами. На этих встречах были обговорены основные вопросы организации и подготовки будущего нового мусульманского формирования.

В результате на последней из этих встреч, 4 января 1944 г., было принято решение сформировать 1-й Восточно-мусульманский полк СС (Ostmuselmanische SS-Regiment № 1). Позже полк должен был стать основой для создания в составе войск СС мусульманской дивизии под название «Новый Туркестан» (»Neu-Turkistan»). Эта дивизия, как предполагал Гиммлер, должна была быть сформирована к концу 1944 г.

На этой же встрече было принято решение о расформировании следующих батальонов вермахта, личный состав которых должен был послужить основой для формирования нового полка: 782, 786, 790, 791-го туркестанских, 818-го азербайджанского и 831-го волжско-татарского. Однако это произошло не сразу, а за период с декабря 1943 по март 1944 г. Кроме того, в это же время Майер-Мадер совершил ряд поездок по лагерям военнопленных, где призывал добровольцев-мусульман вступать в новый легион войск СС.

Так, к концу января 1944 г. удалось набрать 3 тыс. добровольцев, которые были сосредоточены в г. Понятова (Польша) — месте формирования и первоначальной дислокации будущего полка. Чтобы усилить кадровый состав полка, в него было переведено несколько десятков немецких офицеров и унтер-офицеров. Тем не менее его формирование проходило крайне медленно, в основном из-за нехватки снаряжения, в том числе даже униформы и обуви. Поэтому к октябрю 1944 г. — сроку, который Гиммлер назначил для начала развертывания дивизии, в полку проходили службу всего 4 тыс. человек, которые были объединены в 3 батальона (см. табл. 3).

Первым командиром полка был назначен инициатор его создания А. Майер-Мадер, который 1 января 1944 г. был переведен в СС, где ему было присвоено звание СС-оберштурмбаннфюрера. После его гибели в бою с партизанами в марте 1944 г. полк возглавил СС-гауптштурмфюрер Биллиг. Однако он недолго пробыл на этой должности: уже 27 апреля его сменил СС-гауптштурмфюрер Херманн. После его перевода 2 мая на штабную работу полк до самого октября 1944 г. фактически оставался без командира.

Как только перспектива развертывания Восточно-мусульманского полка в дивизию к концу 1944 г. исчезла, Гиммлер 20 октября 1944 г. отдал приказ о его переформировании в Восточно-тюркское соединение СС (Osttiirkische Waffen-Verbande der SS) — часть бригадного типа, которая должна была стать промежуточной формой на пути к созданию дивизии.

Все мероприятия по организации и подготовке Восточно-тюркского соединения были возложены на главного фюрера СС и полиции Словакии, где в то время находился полк. Реорганизация структуры Восточно-мусульманского полка проходила следующим образом: весь его кадровый персонал был разделен по национальному признаку. В результате чего были заново созданы туркестанский, азербайджанский и волжско-татарский батальоны (по 6 рот в каждом). После этой реорганизации и прибытия к декабрю 1944 г. нового пополнения личный состав соединения насчитывал 5 тыс. человек (см. табл. 3).

Командиром соединения был назначен Ваффен-штандартенфюрер В. Хинтерзац.

30 декабря 1944 г., согласно еще одному приказу Гиммлера, была начата новая реорганизация, целью которой было развернуть Восточно-тюркское соединение в часть дивизионного типа и сделать ее личный состав более «тюркским». Эта реорганизация происходила в течение января — марта 1945 г. в Словакии. В результате в марте 1945 г. соединение состояло из штаба и боевых групп:

— «Туркестан»;

— «Идель-Урал»;

— «Крым».

Каждая часть соединения — боевая группа (Waffen-gruppe) — создавалась по национальному признаку и по штату должна была равняться бригаде. На деле же количество их личного состава было доведено только до численности полка.

В первую боевую группу — «Туркестан» вошли 1-й и 2-й батальоны прежнего соединения, укомплектованные добровольцами из народов Средней Азии и Казахстана. Вторая боевая группа — «Идель-Урал» — включала 3-й батальон, в котором служили добровольцы — представители народов Поволжья.

Личный же состав, которым укомплектовали боевую группу «Крым», был переведен в Восточно-тюркское соединение из другого мусульманского формирования войск СС — Татарской горно-егерской бригады СС № 1 (Waffen-Gebirgsjciger-Brigade der SS (tatarische № 1)), расформированной 31 декабря 1944 г. Эта часть имела собственную историю создания, на которой следует остановиться поподробнее.

После разгрома в апреле — мае 1944 г. крымской группировки немцев все уцелевшие крымско-татарские батальоны «Шума» было решено свести в трехбатальонный Татарский горно-егерский полк СС (Tataren-Gebirgsjager-Regiment der SS), формирование и подготовка которого начались на учебном полигоне Мурлагер (Германия). Первоначально был сформирован один батальон полка, однако уже в течение июня было набрано достаточное количество человек, чтобы организовать небольшую бригаду. В результате 8 июля 1944 г. последовал соответствующий приказ Главного оперативного управления СС. В середине июля 1944 г. бригада, которая находилась еще в стадии формирования, покинула Германию и была переведена в Венгрию, где она должна была проходить дальнейшую подготовку и одновременно нести гарнизонную службу.

В этот период бригада имела следующий численный состав: 11 офицеров, 191 унтер-офицер и 3316 рядовых — всего 3518 человек, из которых около 1/3 составляли немцы, переведенные главным образом из военной полиции (см. табл. 3).

Командиром бригады на всем протяжении ее существования являлся СС-штандартенфюрер В. Фортенбахер.

Согласно приказу Главного оперативного управления СС, все боевые группы Восточно-тюркского соединения должны были иметь в своем составе по 2 пехотных батальона, каждый из которых состоял бы из 5 стрелковых рот. Однако боевая группа «Крым» являлась исключением: в состав двух ее батальонов входило только по 4 роты. Кроме того, она имела еще 2 отдельные артиллерийские роты, которых не было в других боевых группах.

В результате последней реорганизации численность Восточно-тюркского соединения возросла до 8500 человек (см. табл. 3).

Его новым командиром был назначен СС-гауптштурм-фюрер Фюрст, который оставался на этой должности до самого конца войны.

Перевод в Восточно-тюркское соединение персонала крымско-татарской бригады не был единственным изменением в его структуре и национальном составе. В том же приказе Главного оперативного управления СС говорилось: «Все азербайджанцы отделяются от Восточно-тюркского соединения и передаются в распоряжение командования Кавказского соединения СС (Kaukasisches Waffen-Verbande der SS)».

Решение об организации последнего было принято в августе 1944 г., с той же целью, что и в случае с Восточно-тюркским соединением, т. е. «для военного и политического обучения кавказских добровольцев, чтобы превратить их в полноценную боевую часть». Со временем это соединение предполагалось развернуть в кавалерийскую дивизию, которая должна была стать основой будущей «Кавказской освободительной армии».

Как и его восточно-тюркский аналог, Кавказское соединение должно было состоять из боевых групп, в данном случае имевших организацию кавалерийских полков. Так, в январе 1945 г. структура Кавказского соединения включала штаб и следующие боевые группы, созданные с сентября по декабрь 1944 г.:

— «Грузия»;

— «Северный Кавказ»;

— «Армения»;

— «Азербайджан».

В этот период общая численность Кавказского соединения СС насчитывала примерно 2400 человек (см. табл. 16).

После его развертывания в дивизию командование над ней должен был принять генерал-майор Л.Ф. Бичерахов. Однако по болезни он не смог приступить к своим обязанностям. Поэтому временно исполняющим обязанности командира соединения являлся СС-штандартенфюрер А. Тоерманн, а во главе боевых групп стояли, соответственно, эмигранты: П. Цулукидзе, С.К. Улагай, В. Саркисян и М.Н. Исрафилов — все в звании Ваффен-штандартенфюреров (см. табл. 16).

Организация и подготовка соединения проходили в Северной Италии, где, кроме него, находилось еще около 6500 кавказских беженцев, руководимых черкесским князем Султан Келеч-Гиреем. Все боеспособные мужчины из их числа в возрасте от 18 до 70 лет были сведены в 2 добровольческих полка, каждый из которых состоял из рот, сформированных по национальному признаку. Эти полки были призваны играть роль частей самообороны в местах размещения беженцев и одновременно служить резервом для комплектования Кавказского соединения СС.

Наконец, следует упомянуть еще об одной группе советских мусульман-добровольцев, которые проходили службу в войсках СС, однако не имели отношения к указанным частям и соединениям. Имеется в виду 831 человек из числа крымско-татарских добровольцев, которые в конце 1944 г. в качестве «хиви» были направлены в ряды 35-й полицейской гренадерской дивизии СС. В ней они были распределены по следующим подразделениям:

— 2-я тяжелая дивизионная транспортная колонна. В ней под командой обер-лейтенанта А. Кугушева служили 3 офицера, 2 военных чиновника и 125 добровольцев;

— 3-я гренадерская рота 89-го полицейского гренадерского полка. В ней под командой зондерфюрера (в должности ротного командира) М. Тайгинского служили 4 офицера, 1 военный чиновник и 382 добровольца;

— 7-я гренадерская рота 91-го полицейского гренадерского полка. В ней под командой Ваффен-оберштурмфюрера А.П. Ширинского служили 7 офицеров, военный мулла и 252 добровольца;

— боевая полицейская группа «147». В ней под командой СС-унтерштурмфюрера Митте служили 2 офицера (переводчик и офицер для поручений) и 52 добровольца.

Как уже явствовало из самих приказов об организации Восточно-тюркского и Кавказского соединений СС, они создавались не только как боевые части, но и как своеобразные «школы политической подготовки». Эта подготовка практически ничем не отличалась от той, которую проходили мусульманские добровольцы, служившие в частях и соединениях вермахта. Единственное отличие состояло в том, что она приобрела религиозный оттенок. Например, в каждом батальоне Восточно-тюркского соединения был свой мулла, а роль его главного имама выполнял Н. Накиб Ходжа, который до середины 1944 г. был инспектором духовного отдела ТНК.

До конца 1944 г. все муллы проходили подготовку при своих национальных комитетах. Однако это не устраивало руководство СС, так как не было единой программы для их обучения. С этой целью 26 ноября 1944 г. в Дрездене была открыта «Школа мулл» (»Mullakurse»). Инициатором ее создания стал начальник VI управления (внешняя разведка) РСХА СС-бригаденфюрер В. Шелленберг. До конца войны в этой школе прошли подготовку около 50 человек, которые были направлены либо в Восточно-тюркское, либо в Кавказское соединения СС. Во главе школы Шелленберг поставил выходца из Казахстана Г. Идриси.

Главным печатным органом Восточно-тюркского соединения СС была газета «Тюрк Бирличи» (»Turk Birligi»).

Таким образом, за период с 1941 по 1945 г. в составе вермахта и войск СС происходило создание добровольческих формирований из мусульман — граждан СССР. При этом как политические, так и военные причины их создания и обусловили те принципы, которые легли в основу системы их использования.

Мусульманские формирования представляли собой отдельную категорию иностранных добровольческих формирований, появление которых, а также их объединение в эту категорию было связано с продолжением германской «исламской политики» в условиях войны.

Тем не менее, несмотря на свой одинаковый статус и единое вероисповедание служивших в них добровольцев, все мусульманские формирования имели ряд отличительных особенностей, связанных в первую очередь с их национальным составом, системой организации и подготовки.

С уверенностью можно сказать, что за период с 1941 по 1945 г. в германских вооруженных силах прошли службу от 415 до 440 тыс. добровольцев-мусульман: арабов, индийцев, балканских и советских мусульман (см. табл. 2).

Как видно, первой отличительной чертой этих формирований был национальный состав их добровольцев, что обусловлено местом их создания. Обычно оно совпадало с местом компактного проживания данной национальной группы, но только в том случае, если эта территория находилась под контролем немецкой оккупационной администрации. Если же эта территория не была оккупирована, но имелось достаточное (чтобы сформировать боеспособную часть) количество добровольцев из представителей того или иного народа, на ней проживавшего, то тогда организация формирований проходила либо на территории Германии, либо на какой-нибудь другой оккупированной территории. В связи с этим можно выделить следующие основные места организации мусульманских формирований:

— для арабов — Сирия, Южная Греция, Франция и Тунис;

— для индийцев — только Германия;

— для балканских мусульман — Босния и Герцеговина, Косово и Албания;

— для мусульман — граждан СССР — Польша, Украина, Крым, Словакия, Северная Италия и Германия.

Другая особенность каждой из категорий мусульманских формирований заключалась в системе организации, которая отражалась на их боевой структуре. До 1943 г. эта структура была ограничена уровнем «рота/батальон/ полк». Позже после коренных изменений в военно-политической обстановке эта структура поднялась уже до уровня «полк/дивизия/корпус».

Как правило, каждый уровень зависел от двух военных причин: наличия нужного количества личного состава и количества вооружения и снаряжения, чтобы оснастить этот состав. Но так как на создание мусульманских формирований не в последнюю очередь влияли политические предпосылки и условия, к этим двум следует добавить еще и политическую причину. Обычно она была связана с запретом тех или иных немецких инстанций создавать формирования выше определенного уровня. Среди мусульманских формирований этот запрет касался частей и соединений из граждан СССР, тогда как недостатка в контингенте и вооружении для них (до 1943 г.) не было. Что же касается арабских, индийских и балканских формирований, то здесь играли роль военные причины: или отсутствие контингента, или недостаток в снаряжении.

Одним из отличий любого иностранного добровольческого формирования от собственно германских частей было наличие в нем определенного процента немецкого кадрового персонала. Как правило, этот процент зависел от статуса формирования, т. е. выражал степень доверия немецкого командования этим добровольцам. Однако были и чисто военные причины. Обычно — это нехватка национальных командных кадров. Яркий пример тому — арабские, индийские и балканские части. В лучшем положении находились мусульманские формирования из граждан СССР. Поскольку они набирались в основном из военнопленных, то это уже подразумевало какую-то военную подготовку.

Так как мусульманские формирования создавались в системе германских вооруженных сил, естественно, что особенностей в их военной подготовке не было. Все они обучались по немецким уставам, лишь с поправкой на их пехотную, горно-егерскую или полицейскую специфику.

Гораздо больше этих особенностей было в их политической подготовке и особенно в том, какую при этом роль играл ее религиозный аспект. Надо сказать, что наиболее сильно он проявлялся в подготовке формирований из балканских мусульман. Главная причина здесь в том, что эти формирования предполагалось использовать только на Балканах, где вражда на религиозной почве была очень сильной и сохраняется до сих пор.

В подготовке формирований из мусульман — граждан СССР фактор религии играл также значительную роль. Но здесь он все-таки имел меньшее, чем на Балканах, значение. В данном случае важное место в воспитании личного состава отводилось антисоветской и антирусской пропаганде, а движущей силой при этом был национализм. Не следует также забывать, что большинство из добровольцев этих формирований выросли в государстве, где религия всячески преследовалась и всем навязывался атеистический образ мысли. Поэтому призывы к «священной войне» находили среди советских добровольцев-мусульман гораздо меньший отклик, чем среди их балканских единоверцев.

Еще в меньшей степени, чем у предыдущих, религиозный фактор играл роль при подготовке формирований из арабов и индийцев. Здесь наиболее действенными были мотивы национально-освободительной и антиколониальной борьбы. При этом в индийских формированиях это было наиболее выражено, так как они имели смешанный национальный и религиозный состав. Немцы не выделяли каким-либо образом мусульман из среды других добровольцев-индийцев, наоборот, большими привилегиями здесь пользовались не они и не индусы, а сикхи.