"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

одежда рабочих была измазана им, во всех этажах фабричных корпусов сочилось
и кипело масло. Воздух в сказочных дворцах иссушал, как дыхание самума; и
обитатели этой пустыни, истомленные зноем, работали через силу. Но на тихое
помешательство слонов ни жара, ни холод не действовали. Их головы так же
размеренно и докучно опускались и подымались, в зной и стужу, в сырость и
сушь, в ведро и ненастье. Однообразное движение их теней на стенах служило
Кокстауну заменой прохладной тени шелестящего леса; а вместо летнего гудения
насекомых он круглый год, с рассвета в понедельник до субботнего вечера, не
мог предъявить ничего кроме жужжанья колес и приводов.
Они дремотно жужжали весь этот знойный день, нагоняя сон на прохожих и
обдавая их жаром из-за гудящих стен заводов и фабрик. Опущенные шторы,
политые водой мостовые давали немного прохлады на главных улицах и в лавках;
но фабрики, дворы и проулки превратились в сущее пекло. На реке, черной и
густой от краски, несколько мальчуганов, урвавших часок досуга случай весьма
редкий в Кокстауне, - усердно гребли, усевшись в утлую лодчонку, которая
двигалась рывками, оставляя за собой пузырчатый след, и при каждом взмахе
весла из воды подымалось мерзостное зловоние. Даже солнце, столь животворное
повсюду, было менее милостиво к Кокстауну, нежели крепкий мороз, и когда оно
особенно упорно глядело в его трущобы, оно часто приносило с собой смерть
вместо жизни. Так само око небес оборачивается дурным глазом, если неумелые
или скаредные руки заслоняют от его взора все то, что оно призвано
благословить.
Миссис Спарсит, по своему обыкновению, сидела у окна, выходившего на
теневую сторону раскаленной от зноя улицы. Занятия в банке кончились; и, как
всегда в теплую погоду, она в этот час украшала своим присутствием кабинет
членов правления, который помещался над общей залой. Ее собственная гостиная
была расположена этажом выше, и оттуда, со своего наблюдательного пункта у
окна, она каждое утро приветствовала пересекающего улицу мистера Баундерби
сочувственным наклоном головы, как и подобает приветствовать злополучную
жертву. Со дня его свадьбы минул уже год, но миссис Спарсит ни на минуту не
избавляла его от своей непреклонной жалости.
Банкирская контора Баундерби ничем не нарушала здравого однообразия
города. Это было еще одно кирпичное здание с черными ставнями снаружи,
зелеными шторами внутри, двумя белыми ступеньками, которые вели к черной
входной двери, снабженной медной дощечкой и медной ручкой, похожей на точку.
От резиденции Баундерби оно отличалось только размерами, будучи на номер
больше, так же, как другие дома отличались от нее, будучи на один или
несколько номеров меньше; во всем остальном оно строго соответствовало
образцу - Миссис Спарсит не сомневалась, что, появляясь на исходе дня среди
конторок и письменных принадлежностей, она наделяет кабинет женским, чтобы
не сказать аристократическим, - изяществом. Расположившись у окна с шитьем
или вязаньем, она тешилась мыслью, что своим великосветским обликом смягчает
суровую деловитость комнаты. В соответствии с этой благородной ролью, миссис
Спарсит мнила себя в некотором роде феей банкирской конторы. Кокстаунцы,
проходившие мимо окна, видели в ней дракона, стерегущего сокровища
банковских подземелий.
Какие именно сокровища - о том миссис Спарсит знала не больше, чем они.
Золото и серебро, ценные бумаги, тайны, раскрытие которых привело бы к
неведомым бедствиям каких-то неведомых людей (преимущественно, однако, людей
ей несимпатичных), были главными статьями ее воображаемого перечня. Зато она