"Гордон Диксон. Потерянный (Дорсайский цикл, #6)" - читать интересную книгу автора

из дальнего космоса, был построен в Нахар-Сити. Этот город ближе всего
расположен к резиденции правительства - Гебель-Нахар, укрепленной крепости
в горах.
Покинув звездолет, мы поспешили к выходу со взлетного поля,
предполагая, что нас там ждут.
Колония Нахар лежит в тропических широтах Сеты, и таким же веселым и
беззаботным, словно соревнуясь с богатством красок природы, показался нам
небольшой корпус космопорта с его высокими расписными потолками, яркой
мозаикой пола, живыми цветами и развешенными по стенам в обрамлении
тяжелых рам картинами.
Мы стояли, окруженные этим разноцветным великолепием, среди
движущихся дорожек эскалаторов. Взгляды людей, не останавливаясь,
безучастно скользили по нашим лицам, хотя казалось, трудно остаться
равнодушным к человеку со шрамами, да еще если рядом с ним такая женщина -
женщина, словно сошедшая со страниц исторических книг Дорсая, настолько
лицо ее, до мельчайших черт, напоминало лицо той, первой Аманды.
Ждать более не имело смысла, я отправился к экрану объявлений и, не
найдя ничего, адресованного нам, вернулся, но уже не застал Аманду на
прежнем месте.
- Эль Ман, - неожиданно раздался ее голос за моей спиной. - Смотри
Восклицание это заставило меня резко повернуться, и в то же мгновение я
увидел все сразу - и ее, и привлекшее ее внимание большое полотно. Картина
висела высоко, и Аманда, слегка запрокинув голову, замерла прямо под ней.
Солнечный свет, проходя сквозь прозрачную стену, освещал их. Аманда
очень походила на Элизу высокая, тонкая, светловолосая, в жакете
небесно-голубого цвета и короткой кремовой юбке. И как контрастировали с
ее невероятно живым и юным лицом кричащие золотом и пурпуром краски, а
также застывшие в мелодраматически-скорбных позах люди на полотне.
"Leto de muerte" - гласила большая бронзовая табличка под картиной.
"Герой на смертном одре" - так, пожалуй, можно было перевести название
полотна с того архаичного ломаного испанского, на котором изъяснялись
нахарцы.
Бескрайняя равнина, где еще недавно бушевала яростная битва.
Оставшиеся в живых, окровавленные воины в золоченых доспехах окружили
мертвого Героя, чье обнаженное до пояса, бугрящееся мускулами, все еще
мощное, но со следами страшных ран тело возлежит на кипах бархатных
камзолов, на горах украшенного драгоценными камнями оружия, искусно
вытканных коврах и россыпи золотых кубков. Его лицо искажено предсмертными
муками. Безжизненная, покоящаяся на груди рука продолжает упрямо сжимать
рукоять чудовищно огромного меча, узорное лезвие которого потемнело от
запекшейся крови. На переднем плане картины распростертый на земле солдат
в растерзанном камзоле протягивает руку к Герою, отдавая последние почести
мертвому.
Лишь на мгновение оторвалась от картины, чтобы взглянуть на меня,
Аманда. Она молчала, но не нужны были здесь слова. Мы, дорсайцы, почти две
сотни лет торгуем нашей единственной собственностью - жизнями молодых
поколений, умирающих в войнах за чужие интересы, чтобы добыть средства к
существованию. Мы живем войной настоящей, и для тех, кто выбрал себе такую
судьбу, картины, подобные этой, полны цинизма.
- Вот, значит, как здесь думают, - нарушила молчание Аманда.