"Гордон Диксон. Вечный человек " - читать интересную книгу автора

Поскольку они уже составили его физический портрет, теперь, похоже,
считали, что пора заняться психикой.
Этот процесс заключался в том, что его мозг начинили электродами,
тестируя рефлексы и память, исследуя подсознание, особенно сны. Джиму была
ненавистна мысль о том, что кто-то вроде Эймоса имеет доступ в его мозг и
видит его привязанность к "ИДругу" и стремление в космос. Плюс к тому сам
процесс использования наркотиков был ему неприятен. Джим не выносил
таблетки и предпочитал не находиться под их воздействием. Вещества,
которые вводили ему в вену сотрудники Эймоса, нравились ему еще меньше.
Многие коктейли имели побочные эффекты, затуманивая разум или приводя к
физическим расстройствам на сутки, а то и больше.
Мэри выделила ему полтора часа по утрам для тренировок, плюс он мог
заниматься в свободное время. Это было лучше всего: несмотря на возражения
Моллена, Мэри настояла на том, чтобы Джим работал не больше восьми часов в
день. Похоже, последнее слово в таких вопросах было за ней, и каждый вечер
не позже пяти его отпускали восвояси.
Он все еще не мог покидать базу без специального разрешения, которого
до сих пор не получил. Но зато, думал Джим, при желании у него полно
свободных вечеров. Единственным недостатком были побочные эффекты
лекарств, из-за которых он иногда не мог или не хотел тренироваться
вечером, и еще кое-что неожиданное.
Неожиданность заключалась в том, что ему самому расхотелось тратить
время на тренировки. Он больше не хотел убивать время; он хотел как можно
быстрее выполнить задачу, и задачей этой было завершение обучения,
которого от него требовали Мэри, Моллен и остальные.
Начал проясняться общий план работы. С каждым днем он действительно
ощущал себя ближе к Пенару. Не то чтобы он чувствовал свою идентичность с
разумом человека в "Охотнике на бабочек", бесконечные потоки рассуждений
которого он теперь регулярно слушал через передатчик, установленный на
месте прежнего в развалинах корабля. Скорее, он начинал ощущать, что Рауль
и он были одни во вселенной, полной людей, которые их не понимали; иногда
ему казалось, что он понимал в речах Рауля нечто не выражаемое словами,
чего не воспринимали остальные слушатели.

Глава восьмая

Она любила орехи, поздно вставать, почти любые блюда из курицы,
ездить верхом, поэзию, пламя свечей, из композиторов-классиков - Моцарта и
Прокофьева, из художников-классиков - Дега и Шагала и пуантилистов вообще.
Она не любила перец, не особенно любила бифштексы, большую часть
абстракционистской живописи, музыку, играющую, когда она работала, - да и
вообще малейшие помехи, отвлекавшие от задачи, - и любые неудачи и ошибки.
А еще, думал Джим, она была влюблена в Рауля, но понимала, что это
безнадежно. Если она и влюбилась, то в образ человека, который сама и
составила из звука его голоса и выбранных им стихов. Все это открылось
Джиму постепенно, пока они с Мэри работали вместе или бок о бок под
руководством сотрудников Эймоса. Ни Эймос, ни Мэри, ни он сам не
стремились к этому, но понимание индивидуальных особенностей неизменно
приходило вместе с информацией о том, что она выяснила о Пенаре, и о ее
отрасли деятельности - а все это ему пришлось узнать.