"Сергей Диковский. Капельдудка" - читать интересную книгу автора

Горностаев был упрям. "Капельдудка" бесцеремонен. Он отворял дверь,
залезал в кресло и говорил застуженным тенорком:
- Паскудная у меня специальность. Алексей Эдуардович, не верите?
Ей-богу, ездил... теперь как часы буду ходить.
- Ну, знаете! - кричал, багровея, профессор. - Вы не ученик... Вы
бродяга! Берите уроки у венских шарманщиков... Марта! Не пускайте больше
Савелова!
Впрочем, и толстая эстонка Марта и сам профессор знали, что дверь перед
"капельдудкой" откроется. Можно было не любить ученика за вульгарную речь,
за привычку тушить окурки" о ножку рояля, за дурацкий портсигар с голой
русалкой на крышке, но таланта оспорить было нельзя.
- Ездил я в Мурманск, - замечал "капельдудка" лениво, - гам в морском
клубе разучивают ваш "Океан"... Оркестр человек на восемьдесят... Дирижер
из военных... толково...
"Капельдудка" врал. Но Горностаев, как большинство искренних и резких,
людей, плохо чувствовал лесть.
- Audiatur et altera pars! [Да будет выслушана и другая сторона!] -
говорил он отрывисто. - Чего вы замолчали? Ну, рассказывайте... Вы,
монстр!
Не проходило и полчаса, как ясный гортанный голос трубы разливался по
комнатам. Были у этого развинченного, потрепанного человечка и вкус, и
темперамент, и страсть. И когда в особняке, разбуженном трубой, властвовал
неистовый Вагнер, "бродяга" и "монстр" невольно превращался в Андрюшу.
Однажды профессор сам опоздал на урок. Когда он тихо открыл парадную
дверь и вошел в коридор, его неприятно поразили звон, дребезжанье и треск.
Сначала Горностаеву показалось, что полотеры передвигают буфет с посудой,
затем он уловил в этих странных звуках некоторую систему. Профессор
заглянул в столовую...
На стуле, задыхаясь от смеха, сидела толстая Марта. "Капельдудка" давал
концерт. Вооруженный двумя дирижерскими палочками, яростный и неистовый,
он носился по комнате, и все, к чему прикасались его быстрые руки, вдруг
начинало петь, звенеть и гудеть. Предметы, молчавшие со дня своего
рождения, вроде книжного шкафа, бюста Данте или каминных щипцов, теперь
переговаривались между собой.
Впервые в своей жизни профессор узнал, что матовый колпак люстры поет,
как дальний колокол, что подсвечники патетичны, а хрустальный графин
обладает цыганским контральто.
- До-соль! До-соль!.. - глухо говорил книжный шкаф, набитый
энциклопедиями.
- Соль-фа-ми-ре, - отвечал сочувственно радиатор, и рюмки вторили им
назойливыми комариными голосами.
Горностаев не сразу понял, что "капельдудка" пытается воспроизвести
титаническую музыку "Гибели богов". Догадавшись, он остолбенел. Это было
кощунство. И профессор, вбежав в комнату с резвостью, не свойственной
пятидесятилетнему человеку, вырвал из рук "капельдудки" дирижерские
палочки, точно это было оружие, угрожавшее Вагнеру.
- Паяц! - закричал он стариковским фальцетом. - Как ты смеешь?!
Он готов был разломать палочки о голову неудачливого виртуоза, и
"капельдудка", будучи скорее тактиком, чем стратегом, не нашел ничего
лучшего, как схватить трубу и ретироваться на улицу.