"Сергей Диковский. Патриоты" - читать интересную книгу автора

Ильки, и устроить нечто похожее на интернат, но дальше списков дело не
шло. Пришлось выписать на заставу няньку - старуху из уссурийских казачек.
Толку из этого вышло мало. Степанида оказалась старательной, но вредной
бабой, постоянно огрызавшейся на красноармейцев.
Скрипнула половица. Илька приподнялась и долго смотрела на отца
потемневшими от сна глазами. Вдруг она удивленно спросила:
- А сказка?
Спорить с ней было бесполезно. Каждый вечер, сидя на тахте, Дубах
рассказывал Ильке самые смешные и милые сказки, на которые только была
способна его уставшая за день голова. Прежде он долго колебался - можно ли
рассказывать Ильке всю эту симпатичную галиматью об Аленушках и
Иван-царевичах? Сомнения рассеял начальник отряда, толстый латыш Цорн. Еще
до того, как педагоги амнистировали ковер-самолет, он привез из Москвы и
роздал ребятам целый чемодан старых сказок. Ильке достался Андерсен. Его
шутливые, лукавые сказки с удовольствием прочел и начальник. Он даже
вписал в тетрадку андерсеновскую поговорку: "Что позолочено - сотрется,
свиная кожа остается". Это было сказано здорово. Начальник рассчитывал
когда-нибудь использовать поговорку на политзанятиях.
Уже два вечера прошли без сказок. Дубах чувствовал себя виноватым. Он
сел возле Ильки и начал:
- У мухоморья дуб зеленый...
- Ой, какая неправда! - сказала строго Илька. - Не хочу про дуб, хочу
про овчарку.
- Жила-была одна немецкая овчарка, и жил-был один бессмертный Кащей...
Он пересказывал Ильке Андерсена, бесцеремонно вплетая в приключения
Оле-Лукойе Кащея Бессмертного, заставляя оловянного солдатика встречаться
с Бармалеем и Бабой Ягой. Золотой ларец отыскивали у него овчарки, а
серого волка приканчивал Иванушка-дурачок из берданки.
Илька забралась с ногами на тахту. По ее требованию отец прикрутил
лампу. В комнате стало совсем темно, только на стене засветилась
зеркальная сталь клинков.
От отца пахнет табаком, кожаными ремнями, одеколоном. Подбородок у отца
удивительный: если провести рукой вниз - очень гладкий, если вверх - как
напильник. Дубах сильный - может раздавить в кулаке грецкий орех, поднять
бревно, согнуть пятачок. Когда отец сердится, он фыркает, точно хочет
чихнуть. Это очень смешно, но смеяться нельзя...
- Вот и все, - сказал отец, щелкая портсигаром. - Аленушка уехала в
Москву к тетке, Кащей засох, а ковер-самолет испортился...
- Его моль съела?
- Почему моль? Хотя да... Верно, съела...
Где-то далеко в тайге сломался сучок. Другой, третий... Дубах
поморщился... Плохо, когда по ночам без мороза и ветра трещат сучки.
- А волк где?
- Волк?.. Он тоже пропал.
...Еще два сучка... Дубах машинально надел сапоги... Целая обойма.
Возле солонцов чья-то винтовка била почти без пауз. Так мог стрелять либо
новичок, либо боец, которому уже некогда целиться.
- Его овчарки загрызли? - спросила Илька сонно. - Наверное, Рекс? Да? -
И, не дождавшись ответа, заснула, схватившись обеими руками за отцовскую
портупею.