"Светлана Дильдина. Восемнадцать роз Ашуана" - читать интересную книгу автора

младшим тоже не хотелось, это Ренни видел. Но понимал, что сидеть и молчать
нельзя. Другого случая может не быть.
- Пожалуйста, - повторил он. - Один только раз - покажи?
Марк бросил взгляд на обрыв, с которого часто сигали мальчишки, потом -
на младшего брата. Кивнул.
- Идем! - просияв, тот вскочил на ноги.
- Не туда. Убьешься еще...

Будто рану успеть зашить как можно быстрее, а края расползаются, течет
кровь, и все меньше осталось жить. И шить - без анестезии, самой грубой
ниткой и мало подходящей иглой - не до бережности...
Мир вокруг трещал и шатался, но Ренато уже не обращал внимания,
привычные лица вокруг или незнакомые, что происходит за стенами дома - он с
маниакальным упорством пытался сделать хоть что-нибудь, хватался за любую
возможность. Оставался верен себе - сначала думал, но особо рассуждать
времени не было, выкинуть обратно могло в любую секунду, и он пытался -
успеть.
Со временем прошлое становилось все покорней, все определенней в
руках - уже не оно управляло Ренни, а он сам понимал, что происходит и
сколько ему отпущено на сей раз.

Порой чувствовал отвращение к тому, что делает. Ему казалось, он
выглядит полным идиотом - а этого Ренни не мог вынести еще в раннем детстве.
Ему было бы плевать на упрямое нежелание Марка видеть в брате родное
существо, в конце концов, мир чувств не имел для Ренато такого значения, как
мир разума.
Но полная бессмысленность предпринятых действий злила и заставляла
опускаться руки.
Пожалуй, только поэтому он и не сдался. Терпеть не мог оказываться
побежденным.

- В юности все взрослые кажутся скучными и глупыми, отжившими свое.
Приятно, ничего не скажешь, когда тебя считают заплесневелой колодой, - мать
отхлебнула из чашки кофе, и лицо у нее было, словно глотнула хинина.
Рении посмотрел на мать "вторыми" глазами - нестарая еще женщина,
незаурядное ведь лицо, ей бы цвести... но разве не сама она день за днем
выбирает рутину?
Марк заявил ей в лицо, что думает о декорации домашнего уюта, которую
старательно поддерживала и приукрашивала Евгения... Семейные традиции,
плевать, нужны ли они, чашки строго на отведенных полочках, утреннее радио,
всегда один и тот же разговор с продавцами; ах, уже вечер, что произошло за
день, что собираешься делать завтра?
Доброе все, и как настоящее - только привкус во рту, будто хотел съесть
конфету, а под оболочкой из шоколада оказался мел.
- Знаешь, мама, по крайней мере, Марк честнее вас. И живее. - Ренни
прислушался - он знал, что Марк слышит его слова, и, раз стоит на месте,
стоит продолжать диалог. Тем более что мальчик неожиданно поймал себя на
мысли - он говорит чистую правду. Ощущение "перехода на сторону тьмы" было
необычным. Братец ведь тоже... как бы сказать помягче... не кладезь
мудрости.