"Любен Дилов. Незавершенный роман студентки " - читать интересную книгу автора

пока Петр Чабан не вспомнил, что сам он выглядит не лучшим образом, и ему
стало стыдно. Трехдневная борода, засохшая грязь на галошах, разорванный
рукав куртки... Однако девушка улыбнулась и сказала что-то, что прозвучало
гнусаво, словно у нее был насморк. Он молчал, и она забеспокоилась, понял ли
он ее. Тогда она указала на землю у своих ног и спросила:
- Болгария?
И снова это прозвучало гнусаво.
- Болгария, Болгария! - усердно закивал головой Петр, и в следующее
мгновение иностранка оказалась в его объятиях. Но причиной тому были собаки,
которые снова накинулись на девушку с несвойственной им яростью. Уж не
раздражали ли их ее пряжки, пендари *, сережки и все это сверкавшее на ней
золотое и серебряное великолепие? Или исходившее от нее какое-то неземное
благоухание...
______________
* Пендари - ряд больших золотых монет в несколько рядов.

- Пошли вон! - крикнул Петр Чабан собакам и приобнял девушку за плечи,
но уже в следующее мгновение убрал руку - чего доброго подумает, что он
пользуется своим "служебным положением".
А собаки, загнав сверкающую дичь в силки своего хозяина, словно именно
это и было их целью, тотчас же отбежали, довольно помахивая хвостами.
- Страшу сем зверем оужасным, - произнесла она гнусаво, посмотрела на
него, куда-то ниже пояса, тронула за рукав куртки и снова прогнусавила: - Ты
монж еси?
Ему показалось, что она спросила, мужчина ли он, и эта нелепость
смутила его так, что он произнес слово "да" очень неуверенно.
- Ты еси монж красен и пресилен, - сказала она и погладила его по
щеке. - Ой, как колюч еси!
- Небритый! Да и ради кого бриться, - сказал Петр, кивнув в сторону
стада. - А вы откуда?
Она высвободилась из его объятий и спросила на хорошем болгарском, хотя
и с сильным акцентом:
- А почему вы так говорите? Разве ваша речь не такая же, как в ваших
книгах?
- Да кто же будет говорить так, как пишут в книгах? За чокнутого же
примут! А вы откуда знаете болгарский? - вопреки своим заверениям он
постарался говорить на "правильном литературном".
- Я есть болгарка! - ответила она, но тотчас же поправилась: - Значит,
я могу сказать так: я - болгарка?
И уже не гнусавила.
- Да так и скажите, чего тут мудрить? А как звать вас?
- Циана.
- Цана... Красиво.
- Нет, Ци-а-на.
- А-а, понятно. Оно сейчас модно стало коверкать свои имена.
Она внимательно выслушала его, однако, по видимому, не все поняла,
затем доверительно обратилась к Петру:
- То же самое я говорила профессору. Я говорила ему, что книжный язык -
язык литературный, население же, наверное, говорит иначе. Но откуда нам было
знать, как говорит население... И тем не менее, язык мало изменился! -