"Любен Дилов. Незавершенный роман студентки " - читать интересную книгу автора

к ней благосклонность начальник стражи. - Загадочная женщина! И все на ней
необычное: и ожерелье, и заколки в волосах, и духи, - вздохнул он, глядя
вслед удалявшейся Циане. - И вон за данью сразу полезла в карман! Может, в
самом деле какая-нибудь обедневшая принцесса, решившая стать свободной
женщиной? Ее хитон наверняка из Милета. Только там производят такие
тончайшие ткани. Прямо как Аспазия! Когда-то и она вот так появилась,
неожиданно. Никто так ничего и не узнал о ее происхождении: но денег у нее
было столько, что она в состоянии была открыть школу для женщин...
И еще он вспомнил, что Аспазия была любовницей Сократа, а затем женой
Перикла... Теперь вот эта гетера... И ведь к Праксителю пошла сразу, не к
кому-нибудь.
- Распоясались эти философы и художники, - сказал строго своим
телохранителям начальник стражи. - Демократию они понимают так: делай что
хочешь! Но... - начальник громко рыгнул, поскольку совсем недавно переел
голубцов из виноградных листьев, которые его жена готовила ну просто
великолепно, и довольный неожиданно получившимся каламбуром, закончил
весело: - Но я покажу этим голубчикам!
Первое открытие, которое сделала Циана после встречи с городской
стражей, было таковым: в мире эллинов красота действительно является
огромной силой. Однако не стоит рассчитывать только на красоту. Вот почему,
прочитав помещенную над фризом надпись "калоскай агатос" (будь прекрасен и
доблестен), она тем не менее настроилась скептически. Этот лозунг,
положенный в основу народного воспитания и подхваченный Периклом еще сто лет
назад, дал хорошие плоды в архитектуре и искусствах. Им руководствовались
гетеры в любовном своем мастерстве. Но люди, подобные начальнику стражи, не
были ни прекрасными, ни доблестными. Да и в троих мужчинах, сидевших в
прохладе мраморной беседки, не было ничего привлекательного.
Циана попыталась отгадать, кто из них Пракситель, однако все трое были
с растрепанными сальными волосами, а под застиранными, неопрятными хламидами
вырисовывались отвратительные животы. И вообще, пройдя чуть ли не весь
город, в том числе мимо агоры *, Циана не встретила ни одного человека, лицо
или фигура которого были бы столь красивы, как скульптуры, расставленные во
дворе Праксителя или же находящиеся в античных отделах музеев будущего.
Циана нащелкала сотни фотографий вмонтированным в ожерелье
минифотоаппаратом, дабы жители ее века узнали доподлинную правду о столь
восхваляемой древности.
______________
* Агора - у древних греков народное собрание, я также площадь, где оно
проходило, по сторонам которой находились храмы, государственные учреждения,
портики с торговыми рядами.

- Хаире! - обратилась Циана с приветствием свободных граждан древности,
что на болгарском языке двадцать четвертого века звучало бы приблизительно
как "радуйся" или "будь весел".
Все трое, оторвавшись от какого-то папируса, подняли головы, но не
обрадовались, а старший прорычал:
- Совсем нет покою от этих курв!
Он употребил слово, которое Циани не поняла, однако по тону, каким это
слово было сказано, его вполне можно было отнести к разряду неприличных.
Однако Циана спросила вежливо: