"Джозеф Димона. Последний - на Арлингтонском кладбище [B]" - читать интересную книгу автора

в разъезды. Возвращаясь, он почти ничего не рассказывал.
Сара не была дурой, но она не была и юристом. Как могла она в эти
периоды сотрудничать с ним? Чем могла помочь ему? Ничем - он замыкался в
себе. Она хотела семейного уюта, скромных вечеринок с близкими друзьями, а
вместо этого переживала один кризис за другим.
Иногда, в редких случаях, как этот, она жалела, что не оставила Джорджа
тосковать по этой стерве Стефани. Та не потерпела бы отказа от личной
жизни ради работы. Надо отдать ей должное - она вырвала бы его из
кабинета, разрушила это умственное уединение и сделала бы все, что
потребовалось.
Сара сняла платье и чулки. Господи, как ей хотелось, чтобы муж
находился рядом!
Но она знала, что сегодня этому не бывать.
Через несколько минут она стояла под душем, вода низвергалась на ее
тело, вполне достойное гордости, - полногрудое, узкобедрое, тут ей нечего
было стыдиться даже в сравнении со Стефани.
Да черт бы побрал эту Стефани! Почему она вечно думает о ней? И почему
сегодня особенно волнуется за Джорджа? Ну, очередное дело. Ну, будет
Джордж потерян для нее на какое-то время. Что тут особенного?
И вспомнила его взгляд. На этот раз в нем была не просто
сосредоточенность, а что-то другое. Что?
Это не вопрос жизни и смерти. Час спустя Джордж все еще сидел в кресле,
как прикованный, и слова эти не выходили у него из головы.
Было двадцать второе октября. Если письмо написано типом вроде
Освальда, остается жить тридцать дней. А в министерстве юстиции каждый
знал, что подобных типов развелось теперь много. Много.
Но эти фамилии - и связь с гибелью Кеннеди. Вот что сводило его с ума.
Почему они? Никто из них не занимал в администрации Кеннеди больших
постов; о двоих, Джеймсе Карсоне и Эверетте Меллоне, Уильямс слышал
впервые. И самым непонятным было, почему в этом перечне оказался он,
Джордж Уильямс.
В те дни он был таким же "незначительным", как и все остальные. Он даже
не встречался с президентом.
Уильямс вышел в патио. Не обдумав всего, он не мог бы уснуть. В вышине
сквозь тучи проплывала луна, заливая лужайку мягким, спокойным светом.
Уильямс присел на край шезлонга, поглядел на мерцающую в плавательном
бассейне воду и вспомнил, как Роберт Кеннеди приезжал сюда единственный
раз, год спустя после того, как он, Уильямс, начал работать в министерстве
юстиции. Было это вскоре после той знаменитой вечеринки у Бобби, когда
половина гостей прыгала в бассейн прямо в одежде, создавая не очень
благоприятную рекламу; тогда Бобби, неугомонный шутник, толкнул Джорджа на
край бассейна и подхватил, не дав упасть в воду. "Я должен своей жизнью
оправдать свое доброе имя", - сказал он мягким голосом, всегда словно бы
таящим множество скрытых смыслов.
Уильямс исполнял роль посредника во время осложнений с губернатором
штата Миссисипи Россом Барнеттом, отказавшимся допустить негра в
университет, и действовал так успешно, что, когда все уже было позади,
Бобби приехал к нему с поздравлениями, - за такие поступки сотрудники и
обожали Роберта.
Бобби мертв, убит, но Бобби, как ни любил его Джордж, не мог заменить