"Участковый – Васька Генерал" - читать интересную книгу автора (Щеглов Дмитрий)

Глава 2

Рабочий день в офисе фирмы «Супер-Шик» начал отсчет первого часа нового дня недели, когда в кабинет, на двери которого висела табличка, «бухгалтерия» вошел генеральный директор Кизяков Роман.

– Доброе утро! Если его можно назвать добрым! – поздоровался он с сидящей в кабинете, молодой девицей.

– Доброе утро! – поздоровалась в ответ она.

Директор неторопливо усадил свое дородное, начинающее грузнеть тело в гостевое кресло и по своей обычной привычке собрался закинуть ногу на ногу, но передумал. Обе ноги, припертые руками, остались на полу. Весь его вид говорил, что он собирается сообщить что-то важное. Видать, по серьезному делу, решила про себя, Елизавета Беркут и непроизвольно переложила на столе с места на место папки с бумагами.

Генеральный, не торопясь, погладил свой массивный подбородок, почесал за ухом, провел рукой по гладко выбритому затылку и, затем сказал:

– Завтра у нас намечается проверка налоговой инспекции… Время еще есть… Можно подчистить документы! Займитесь, пожалуйста, этим Елизавета. В курс дел уже вошла?

– Стараюсь.

Более неприятного известия в работе бухгалтерии не бывает. Проверка, ревизия, денежный начет, выемка документов – эта картина словно на широкоформатном экране возникла перед взором Елизаветы. Она могла бы особенно не волноваться. Бухгалтерию фирмы приняла всего с месяц назад, даже если были упущения в учете за предыдущий период, ее они не должны касаться. Но не будешь же об этом вслух говорить. Время службы не снимает ответственности. Она вспомнила, как попала по знакомству на эту должность бухгалтера-кассира, в фирму с крутым названием «Супер-Шик». Ее приняли по знакомству. Устроила ее родственница по материнской линии Серафима Карловна. Так бы и трудилась Елизавета на рядовой должности, если бы в один прекрасный день бывший главный бухгалтер Веселова не вышла на работу.

Не вышла и не вышла, мало ли что в жизни не случается с человеком? Может быть, заболела. Может в пробке застряла, и стоит. Так до конца дня на фирме и думали, надеялись, что позвонит.

– Бывает с нею! – заглянув в бухгалтерию и не увидев Веселовой засмеялся заместитель генерального директора, а по совместительству снабженец и хозяйственник, начинающий тучнеть, вечно улыбчивый мужчина лет сорока, Константин Мясоедов.

– Значит, ты одна на хозяйстве осталась! – сказал он на второй день после исчезновения главного бухгалтера, и оглядел с ног до головы новую сотрудницу.

– Почему одна? – не поняла Елизавета. – Веселова скоро должна подойти!

– Ну, твоя Веселова нынче далеко отсюда! Чадру примеряет!

– Какую чадру? – ничего не поняла Елизавета.

Мясоедов сел на короткий диван, и стал рассказывать, перемежая выдумку с действительными фактами:

– О…о…о, Веселова!.. Достала она нас. И что только в ней наш Кизяк нашел? Ну, красивая баба, ничего не скажешь. И телеса мраморные, и шарм есть в ней особенный. Но держать ее на должности главного бухгалтера только из-за того, что она когда-то вытащила его из назьма, не вижу смысла.

– А это удобно? – спросила хозяйственника Елизавета.

– Что?

– За спиной обсуждать человека?

– Кости ближнему перемыть? – рассмеялся Мясоедов. – Святое дело! Даже не сумлевайся! В библии об этом сказано. Жизнь человека должна быть светла и открыта взору господню. Человек должен быть наг перед ним.

– Но вы же не господь Бог!

– А кто сказал, что я на его место претендую? – продолжал зубоскалить Мясоедов. – Я чту божьи заповеди и следую им. Из всех работающих с вами, я самый лояльный к человечеству.

– Жаль, оно только не знает об этом! Горе-то, какое! – рассмеялась Елизавета. Мясоедов не обратил внимания на мелкий укол. Он продолжал пиарить себя.

– Вы вот Елизавета, никогда не обращали внимания, как красивых женщин мужчины наглыми взглядами раздевают? И ведь не подлезешь им в это время в черепную коробку, не запретишь постыдно думать. А я, представьте, даже в мыслях никогда не позволяю себе опуститься низко, до плотских утех. Я максимум, всего лишь ручкой по крупу, по крупу ручкой! И то если женщина особенно красива. Только не смотрите на меня так негодующе, к вам это не относится.

Нахал. Отбрил он ее, и как ни в чем не бывало продолжил:

– Так, что с вашей Веселовой не убудет, если я расскажу, как она замужем за негром была.

– То есть?

– За вождем!

– Как?

У Елизаветы Беркут вытянулось лицо.

– А…а…а, вот видите, – не преминул подковырнуть ее Мясоедов, – вы уже забыли про свои надуманные принципы и готовы за чужой спиной выслушать эту удивительную историю. Так мне рассказывать или помолчать?

Елизавета сначала хотела выставить его за дверь, но потом решила задать всего один маленький, малюсенький вопрос:

– И дети у них есть?

Вопрос прозвучал, как поощрение. Мясоедов поудобнее устроился и даже попросил себе чашку чая:

– Чай не пьешь, откуда сил возьмешь?.. Мне со сливками, если можно!

Чайник вскипел моментально. Он сам, снабжавший буфет сотрудников бакалейным, печеным ассортиментом, знал, где что лежит в бухгалтерии. Налив чаю, слазил в холодильник за сливками, достал пачку сливочного печенья и уже помешивая содержимое чашки, стал рассказывать:

– Кизяк, как-то решил провернуть международную сделку, не помню уже точно, то ли партию бананов, то ли фиников решил по бартеру получить с представителя одной африканской страны. Помните, одно время в стране напряженка была с деньгами, меняли одно на другое, вот он и решил медь на импортный товар обменять. Наша фирма тогда только становилась на ноги, и торговала чем ни попадя. Приходит, значит, к нам представитель этой африканской страны, чтобы подписать контракт, прочитал его, и нос воротит, меди вдвое больше просит. А где ее взять? Ее и той то нет, что в контракте указана, ее еще найти надо.

Короче, встал он, чтобы уйти и в это время в кабинет вошла Веселова. Что за шарм у бабы, что за магнит она, чем притягивает к себе людей, не знаю, но когда этот несговорчивый представитель далекого континента увидел ее, он повернул назад. И знаете, что он вписал вместо меди в контракт?

Елизавета подняла на рассказчика глаза.

– Что?

– Он ее, Веселову вписал! Отдай, говорит, Кизяк, мне ее по бартеру! А хочешь, я тебе десять африканок в нагрузку к финикам, пришлю. – Мясоедов с минуту помолчал, посмотрел на дно чашки, и неожиданно встав, закончил рассказ:

– Так и уехала она в Африку!

– Что?.. По контракту?

Уже на пороге он на мгновение повернул голову:

– Вождем он оказался. Небольшим, но вождем! А вот детей у них не было!

– Так вышла она замуж или нет?

Стук закрываемой двери был ответом. Есть такая категория людей, брякнут не к месту, намолотят семь верст до небес и скорей бежать от ответственности за сказанное.

Что он врет, что за вождь? Что значит, по бартеру отдай? Неужели генеральный директор действительно ее на финики выменял?

Спустя несколько дней на фирме узнали, что главный бухгалтер сама, добровольно, зарегистрировав официально брак, уехала в далекую африканскую страну. Несколько фур фиников фирма все же получила. А затем пришло письмо от Веселовой и фотография. На фоне крытых пальмовыми листьями навесов стоит посреди деревни красивая белая женщина, а в ногах у нее копошатся черные дети.

– Пристроилась! Заведующей детским садом работает! – обходя кабинеты, хохотал Костя Мясоедов. – А вы не верили.

Месяца через три, загоревшая Веселова снова появилась в фирме. Как с гуся с нее вода. С возмущением она рассказывала:

– Вождь!.. Это у нас были вожди, Я думала, он маленькой страной владеет. Такое мне тут рассказывал; царица, Клеопатра, застежки бриллиантовые на сандалиях носить буду. Я дура и клюнула. А приехали, они просо в ступе толкут, пять жен его ждут, я шестая. Ты старшая, говорит мне, будешь! Слава богу, хоть еду на огне готовили. А драгоценный мой сам оказался, седьмым сыном у отца, вождя в деревне. Тот его, по обмену, на учебу в Москву отправил. Какие уж там бриллианты?…Ты, Лиза, не выходи замуж за черных, обманут.

И вот три недели назад, когда Веселова пропала очередной раз, Мясоедов, имевший богатое воображение пустил очередной слух.

– На Кавказ, на этот раз она уехала! – объявил он.

– С чего ты решил? – спрашивали его.

– Снова будешь врать, что ее по бартеру Кизяк продал!

– Только не на Кавказ! Она наверно на всю жизнь экзотики наелась!

Но, к удивлению остальных сотрудников фирмы и на этот раз Константин Мясоедов оказался прав. Главный бухгалтер Веселова не появилась на работе ни в тот, ни в следующий день. Через три дня последовал звонок по мобильному телефону, где она просила ее поздравить с замужеством – она третья жена Сулеймана. Сотрудники фирмы прижали Мясоедова к стене и заставили колоться, откуда он раньше времени знает такие подробности?

– Уж, не исповедовалась ли она тебе?

– Было! В жилетку плакала, когда в гарем уходила!

– И что же теперь?

– А ничего! – независимо пожал плечами Мясоедов. – Веселова баба своенравная! Два месяца не пройдет, появится обратно! Что-нибудь, да не понравится ей в гареме Сулеймана!

Проверить его провидческий дар пока было невозможно. Со дня исчезновения Веселовой прошло всего ничего, меньше месяца. Генеральный директор Кизяков Роман попросил Елизавету Беркут временно исполнять обязанности главного бухгалтера.

– Веселова, скоро вернется! Знаю я ее! Замужество не ее дело! Она сама любит верховодить!

Елизавета осмелилась задать вопрос:

– Роман Октябринович, а когда она успела? Никто ведь не видел, как она с этим Сулейманом встречалась!

– Да! – директор недовольно пожевал губами, – Восток дело такое! Женщина понравилась, мужчина и предлагает ей сразу замуж выйти!

– А я думаю! – при разговоре присутствовал Мясоедов, он озорно подмигнул Елизавете, – что ей завязали рот, кинули в багажник машины и увезли силком.

– Через всю Россию? – не проверила Елизавета. – Везде же посты ГАИ.

Мясоедов продолжал веселиться.

– Ты чего девонька, откуда наив такой? В Европу вон, через таможню возят живой груз и ничего. Да притом, каких красавиц. Только отстегивай на постах как надо и можешь катить беспрепятственно хоть на край света. Помню сам…

– Не верю!

– Ха…ха…ха!

И вот сейчас с утра пораньше генеральный директор говорит Елизавете, что завтра с утра придет налоговая проверка.

– Откуда вы об этом знаете?

Директор посчитал, что тайна не стоит выеденного яйца, и не раскрывая полностью источник информации, коротко пояснил:

– Свой человек в инспекции, на прикорме есть. Проверка, не плановая. Плановая у нас должна быть на следующий год… Я попробую, конечно, еще навести справки, почему это вдруг… Если получится, конечно… Непонятно, чего им надо?.. Может, кто написал…Заказ чей… Но, на всякий случай, прошу еще раз просмотреть документы.

Лиза не знала, что надо смотреть, но сказала:

– Хорошо, Роман Октябринович, я постараюсь!

Генеральный директор поморщился. Он не любил, ни когда к нему обращались ни по фамилии – Кизяков, ни по имени отчеству – Октябринович. Дед по отцовской линии у него был правоверным коммунистом, и назвал сына Октябрином. Вот ему и досталось такое неудобовыговариваемое отчество. Поэтому каждому новому сотруднику, он доверительно сообщал, что к нему можно запросто обращаться – Роман. За глаза его называли Фазан, за богемный вид, за умение хорошо и нестандартно одеваться.

Молодые сотрудницы считали, что он ненавязчиво клеится, хочет выглядеть моложе своих лет, и тихо посмеивались. Другие были ближе к истине, говоря, что он стесняется своей пролетарской фамилии. А Костя Мясоедов, как всегда зло шутил, глумился.

– А жена у него – Пятилетка!

– Да ты что?

– Я сам чуть от удивления не упал, когда в паспорт заглянул. Представилась то она, Полиной. Я так и думал все годы, что ее знал. А она по паспорту Пятилетка!.. Гы…гы…гы, – смеялся он веселя народ, – собралась она как-то в Америку, а ее не пустили… Я думаю, по классовым соображениям. Тогда она тихо так, в гостях у них я вино пил, отзывает меня в сторону, и спрашивает, нельзя ли ей, как-нибудь с визой помочь?

– Ну, а ты?

– А я возьми сдуру и брякни… Отчего же нельзя…В наше время все можно… А в чем проблема?

– Вот завернули, говорит она и протягивает мне пачку документов и отказ из посольства. Стал я с деловым видом перебирать их, чем думаю, глупой бабе помочь можно, отказали и отказали. Ну не поедешь, большое дело. Жила Америка последние годы без тебя и сейчас как-нибудь проживет. А она стоит не уходит. Я паспорт листаю, и думаю, как лучше отбрехаться от нее, а тут гляжу, глазам своим не верю, в графе имя вписано – Пятилетка. Полина, спрашиваю, так ты Пятилетка на самом деле? Она, губы поджала и отвечает:

– Да, представь себе.

Не удержался я и хохотнул:

– А твой Роман, по паспорту – Фазан?

Слава богу ей глупая шутка понравилась. Оценила она ее, рассмеялась. Кизяков ее любит богемно хвост распускать. Тогда я стал ей на уши лапшу навешивать, что американцы материалисты. Конкретика во всем должна быть. Не пустили ее из-за того, что в паспорте не было указано, какая пятилетка…Их же пятилеток, много было!

– Ну и…

– Долго, она на меня смотрела…Подозрительно смотрела. – Мясоедов довольный, всеобщим вниманием, красиво закруглился: – а потом, спасибо мне говорит.

– За что?

– Я ей посоветовал: паспорт потеряй, а затем номер пятилетки впиши и ты уже другой человек. И можешь по новой визу оформлять. А пятилеток у нас помните сколько было? Одиннадцать, двенадцать?

– Да пошел ты!

– Чего пошел ты! Это раньше Роману Октябриновичу, при советской власти хорошо было, его отчество и имя жены открывали все двери. Можете представить, как гордо представлялись они, графья советской эпохи: выступает Роман Октябринович, слово имеет Пятилетка Ивановна. Да, для них все двери вплоть до ЦК были открыты… А что теперь? Представьте на тусовке новых русских объявить: прибыла супруга миллионера Кизяка, Свет Октябриновича Пятилетка Ивановна. Ржать будут. Уж лучше бы в духе времени, пятихаткой была. Пятихатка Ивановна! Звучит?

Все эти байки Константин Мясоедов с удовольствием травил новым сотрудникам, приобщая их с родословной сотрудников фирмы. Не помнящий родства своего – ущербен по жизни, глаголил он.

Елизавета с трудом взяла себя в руки. Генеральный директор сейчас серьезно говорил с ней, а ей непроизвольно хотелось засмеяться. Чтобы скрыть, готовую появиться на лице улыбку Елизавета сидела истуканом, с отрешенным взглядом. А перед глазами у нее, из стены проступал Фазан Октябринович.

Недовольный Кизяков, посчитав, что его плохо слушают, перед тем как закрыть дверь бухгалтерии, не вытерпел и напомнил Елизавете, что обращаться к нему надо по имени – Роман, без отчества!

Елизавета, глядя на небрежно переброшенный через плечо белый шелковый шарф, из последних сил сдерживала себя чтобы не расхохотаться. Неожиданно покраснела и опустив глаза ответила.

– Я все поняла Роман э…э… товарищ Роман! Я просмотрю все документы…Я постараюсь! Можете не беспокоиться.

– Ну, так-то лучше! – сказал директор и пошел ук выходу. И как нарочно именно в этот момент смех у Лизы куда-то сам собою рассосался. Можно было бы спросить, что конкретно посмотреть, но было уже поздно.

Навстречу директору, царственной походкой, гордо неся голову, плыла Эдит Миновна. Проработав в фирме уже почти месяц, Елизавета так еще и не определилась, ху из ху, кто есть кто в этой фирме. Ее непосредственная начальница, главный бухгалтер, не ко времени скрылась за высоким кавказским хребтом, а остальные сотрудники не очень то хотели с нею откровенничать. А на хохмах заместителя директора Константина Мясоедова, которого все в глаза и за глаза называли Костей, правдивую картину не составишь.

Кто она, Эдит в фирме? Почему все ее так боятся? Еще в первый день Елизавета обратила внимание на эту эффектную женщину. Что-то божественное в ней было. Роскошные формы тела, мрамор и бархатистость кожи, волоокие глаза. Невольную женскую зависть и желание походить на нее вызывала Эдит у Елизаветы.

Уж на что был большой болтун и трепач Костя Мясоедов, но и он уступал ей в красноречии. Лизе почему-то казалось, что перед ней пасовал даже сам директор. Сейчас она шла по коридору, и директор отступил в сторону уступая ей дорогу. А ведь она опоздала на работу.

Добрый день Эдит Миновна! – сказал Кизяков Роман. В ответ послышался мелодичный, обволакивающий всего тебя голос.

– Романчик, дорогой! Я помню, помню твою просьбу. Вот по ней, я и дала круг, заехала в центральную в аптеку. Нет там того средства, что ты ищешь!.. Не завезли еще!

Генеральный директор недоуменно спросил:

– Какого средства?

– Антилысин! То, что ты заказывал Косте Мясоедову.

– Эдит! – сердито заявил директор и непроизвольно оглянулся. Увидев, что Елизавете слышен их разговор, он перешел на официоз: – Эдит Миновна! Где вы у меня видите лысину?

– Я не вижу, но вот наш друг Мясоедов…

Директор еще раз покосился на открытую дверь бухгалтерии.

– Может быть ему самому нужен был антилысин?

– Может быть и нужен, а разве тебе впрок не нужен?

– Я разве заслужил?..

– Бог рассудит, кто из нас что заслужил! – осадила его Эдит и рывком открыла дверь в бухгалтерию. Она временно, второй день сидела вместе с Елизаветой в одном кабинете.