"Димитр Димов. Табак" - читать интересную книгу автора

кожей, они показались Лиле огромными, костлявыми, хищными. Когда Лила прошла
мимо его скамейки, он поднял голову от газеты, которую читал, и вперил в
девушку неподвижный взгляд тоскливых и злых глаз. Но тут же опустил голову и
снова уткнулся в газету. Лила почувствовала некоторое облегчение. Очевидно,
этот агент недавно приехал в город и пока только знакомился с жителями и
обстановкой. Она обернулась и быстро взглянула на него, чтобы проверить, не
следит ли он за нею. Агент сидел к ней боком и продолжал читать. Лила
вздохнула свободно, но совсем успокоилась только тогда, когда ступила на
узкую тропинку сосновой рощи и стала думать о Павле.
Она любила его; будучи интеллигентной девушкой, вышедшей из угнетенного
мира рабочих, она искала и жаждала любви человека образованного. Однако
после долгого безмолвного поцелуя, в котором слились их губы, она первая
спохватилась, что в жизни их обоих есть нечто более важное, чем любовь, и
быстро сказала:
- Ну, теперь рассказывай.
Павел рассмеялся и заметил, все еще взволнованный:
- Ты сектантка даже в любви.
И снова стал ее целовать, потому что виделся с ней редко, только когда
приезжал в город по партийным делам, и потому что в этот миг все в ней - и
упругость ее груди, и теплая влага губ, и голубой огонь в глазах -
пробуждало только любовь.
Он был выше ее ростом и немного походил на Бориса. Глаза у него были
темные, волосы черные и прямые, кожа янтарного оттенка. Но в лице Павла не
было той женственной утонченности, той замкнутой и застывшей холодности,
которыми брат его очаровывал девушек. Оно было грубее, с более резкими
чертами и орлиным носом, мужественное и твердое, как у древнего
карфагенского воина. Умение держаться естественно спасло его от сектантской
моды, которая заставляла коммунистов-интеллигентов ходить плохо одетыми и
небритыми, даже если они имели возможность заботиться о своей внешности.
Павел был в хорошем летнем костюме и чистой рубашке.
- Расскажи, что нового, - попросила девушка, когда наконец
высвободилась из его объятий.
Они сели на полусгнившую скамейку, стоявшую в отдаленной и глухой аллее
рощи. До этого места добирались лишь редкие влюбленные пары или безобидные
чудаки. Сейчас здесь никого не было.
- Споры обостряются, - начал он, закуривая сигарету. - Лукан внес
предложение исключить меня из областного комитета.
- И предложение приняли? - встревоженно спросила Лила.
- Конечно, нет. Провалилось при голосовании. Две недели назад у нас
состоялась областная конференция на Витоше. Лукан был на ней уполномоченным
от Центрального Комитета. Я наголову разбил его по всем пунктам и обвинил в
полном отрыве от Коминтерна.
- Ты прямо ненавидишь этого человека!..
- Да, ненавижу.
- А мой отец с ним работал... Мне кажется, что он честный человек.
- Честный, но узколобый и упрямый до безумия... Говорю тебе все это
потому, что рассчитываю на тебя и здешних товарищей. Если меня исключат из
областного комитета, я вернусь к низовой работе и буду выполнять ее так, как
учит меня моя совесть. Не могу я больше терпеть все эти глупости... Мы
ничего не делаем, только играем в левизну и революционную романтику.