"Димитр Димов. Табак" - читать интересную книгу автора

подготавливали и проводили стачечную борьбу. Заграничное бюро может думать,
что хочет. Оно не знает местных условий. Его директивы путают активистов и
заставляют их колебаться, убивают веру рабочих в высшее руководство
партии...
- Эта вера подрывается уже давно, но не Заграничным бюро, а Луканом, а
ты этого не видишь, - грубо прервал ее Павел. - Ты еще незрелый,
несформировавшийся человек, ты ослеплена борьбой в том узком секторе, в
котором ты работаешь. Ты не понимаешь тех отношений, которые имеют
существенное значение, и теряешь из виду другие секторы. А борьба сложна,
связана с тысячами всевозможных проблем. Ее нельзя вести, пользуясь
простенькими схемами и мелкими лозунгами, которыми Лукан забивает ваши
бедные головы.
- Значит, я, по-твоему, темная? - с усмешкой спросила Лила.
- Нет, то-то и плохо, что ты совсем не темная! - В голосе Павла все
больше звучала враждебность. - То-то и плохо, что ты одарена качествами
отличного партийного активиста! То-то и плохо, что ты во имя дисциплины и
высокого долга партийца сбиваешь с пути десятки, сотни товарищей, которые не
смогут вовремя избавиться от сектантских глупостей! А хуже всего то, что ты
в глубине души считаешь мою точку зрения правильной, но какое-то странное
недоверие мешает тебе согласиться с ней.
- Недоверие? - повторила она, как слабое, глухое эхо. - Какое
недоверие?
- Недоверие к любому интеллигенту, которое Лукан непрерывно насаждает
среди рабочих. То, которое ты сейчас выразила мне! Мое поведение
антипартийно... я оппортунист, фракционер... что еще? Будь спокойна! Я не
считаю тебя темной! Я не собираюсь использовать тебя для осуществления своих
вредительских планов. Держись от меня подальше!..
- Ты хочешь отнять у меня право думать самостоятельно, - с болью
возразила Лила.
- Ах так? С каких пор ты начала самостоятельно решать вопросы, над
которыми мы уже десять лет ломаем головы? Я не отнимаю у тебя этого права!
Думай, что хочешь. Я не прошу твоей помощи.
Он замолчал и опустил голову. Сонную тишину рощи нарушали только дятлы,
стучавшие по сосновой коре. Воздух был насыщен густым ароматом смолы. Где-то
вдали монотонно и грустно стрекотали кузнечики. Между ветвями сосен
проглядывала яркая синева неба, но она уже не радовала Лилу. Охваченное
нежданной печалью, сердце ее застыло; что-то начало рушиться в ее отношениях
с Павлом - и так легко, что это поразило ее.
- Подумай хорошенько, нужно ли так держаться со мной, - сказала она. -
Именно со мной! Я думала, ты меня за то и любишь, что я ставлю партию выше
всего, что трудные вопросы я решаю своим разумом.
- Ну и продолжай в том же духе. Никто тебе не мешает.
В его голосе прозвучала такая холодность, что Лила вздрогнула. Павел
сидел сгорбившись, опершись локтями о колени, и, посасывая сигарету, смотрел
в землю. В его длинных ногах, широких плечах, в смуглом лице и черных
блестящих волосах была какая-то древняя, как жизнь, сила, которая заставила
Лилу взять его под руку и тихо сказать:
- Давай хоть пройдемся.
Он ответил холодно и коротко:
- Нет.