"Димитр Димов. Табак" - читать интересную книгу автора

Сомнений не осталось, когда он внезапно встал и двинулся к ней. Мария
невольно замедлила шаги. Теперь, за несколько мгновений, пока он
приближался, она успела разглядеть его лучше. В его лице было что-то слишком
холодное, слишком резкое и твердое, и его никак нельзя было назвать
приветливым. Но оно не было ни грубым, ни глупо самоуверенным, ни
отталкивающе упрямым. Просто это было лицо человека, обладающего какой-то
силой, какой-то неумолимой решительностью и стальной волей, охватывающей
других людей и сразу подчиняющей их себе. Как ни странно, Марии почудилось,
будто она уже много раз видела это лицо. А потом вдруг поняла, что не видела
его нигде, но что это лицо мужчины, которого она желала, ждала, стремилась
увидеть!.. Она хотела было отвести от него взгляд, но не смогла.
Борис сказал:
- Я хочу видеть господина Спиридонова.
- Это его вы ждете? - спросила Мария.
- Да. Но не знаю, встал ли он.
- Может быть, встал. Уже пять часов.
- Я хочу поговорить с ним.
- Мой отец знает вас?
- Нет. Но я служащий фирмы. Сегодня утром директор меня уволил. В связи
с этим я бы хотел сказать вашему отцу несколько слов.
Мария умела мгновенно проникать в мысли людей и судить о них по
мимолетным изменениям в выражении их лиц, по неуловимому трепету во взгляде
и голосе. Этому ее научила печальная необходимость мириться с повседневным
притворством окружающих. Значит, этого юношу уволили. Но ничто в его облике
и речи не говорило о том, что увольнение вызвано его неспособностью, ленью
или каким-нибудь совершенным им низким мошенничеством. Он казался только
честолюбивым, слишком честолюбивым и уверенным в своих достоинствах, чтобы
подчиняться приказаниям или быть мелким служащим фирмы; а ведь он был только
мелкий служащий - об этом свидетельствовали его изношенный костюм и
терпеливое ожидание. Уверенность в себе была написана на его лице, и
выражение это было таким неприкрытым, что вряд ли могло нравиться его
начальникам. Но именно оно спасало его от подозрений в том, что он совершил
тяжкий проступок по службе, и придавало какую-то пламенность его твердым и
холодным чертам. Слово "уволен" вызвало в Марии сочувствие к нему, но
какой-то такт, какой-то женский инстинкт, который сейчас вдруг пробудился в
ней, заставил ее притвориться, что это холодное лицо не произвело на нее
впечатления. Ее охватило жгучее желание помочь юноше и одновременно -
стремление поговорить с ним еще. Приступы меланхолии давно убили в ней вкус
к подобной игре, и это внезапное, странное желание удивило ее. Неужели ее
так заинтересовал этот незнакомый мелкий провинциальный служащий их фирмы?
Смешно было воображать, что в нем есть что-то незаурядное.
Она сказала:
- Я не знаю, согласится ли отец разговаривать с вами об этом. Все
вопросы, касающиеся персонала, он предоставляет решать своим директорам.
Юноша посмотрел на нее, словно удивленный ее осведомленностью и
равнодушием. Мрачные холодные огоньки враждебно вспыхнули в его глазах.
- Вопрос, о котором я намерен говорить, касается в первую очередь
интересов фирмы, а потом уже моего увольнения, - холодно объяснил он.
"Ого!.. - подумала Мария. - Ты поспешил меня возненавидеть. Это значит,
что ты вспыльчив и горд. Но не думай, что я похожа на отца... Не думай, что