"Владимир Динец. Азия на халяву (Азиатская часть СССР, 1986-97 гг)" - читать интересную книгу автора

кусты, выгоняла из них ушастых зайчиков-толаев. Щенята-подростки бросались
в погоню, но быстро отставали от зайца, летящего через кусты, словно с
силой брошенный теннисный мяч.
Увлекшись наблюдением за шакалятами, я отошел далеко от реки и не
заметил, как стемнело. По узкой дорожке в тростниках вернулся к берегу...
но где же матрас? Я водил фонарем по черной глади воды, но не видел
ничего, кроме лягушек. В этот момент сразу несколько сотен комаров с воем
и писком спикировали на меня, а следом ринулись в атаку и основные силы
"воздушного противника". Положение становилось критическим. Но тут вышла
из-за гор луна, и на фоне серебристой полоски дальних тростников стал ясно
виден угнанный ветром матрас. Мелкие рыбешки едва не защекотали меня, пока
я с фонариком в зубах плыл через заводь.
Но вскоре я уже спал на теплой резине, обняв дыню, под вой шакалов на
берегу.
Утром я выпустил воздух из матраса, съел дыню и зашагал на восток.
Болотистая пойма сменилась бурым глинистым плато, почти безжизненным. По
сорокоградусной жаре плелся я к дальнему шоссе, с тоской вспоминая
холодный ветер Памира.
Добравшись до управления, вернул владельцу матрас, очистил от плодов
небольшое миндальное деревце, поужинал на очередной свадьбе и на рассвете
двинулся на попутках дальше на юг.
Забытые богом пограничные поселки, поросшие защитно-зеленой фисташкой
розоватые хребтики, и вот очередной грузовик въезжает в Куляб. Через год
этот город прославился как столица таджикского экстремизма и мафии, а
тогда был лишь тихим областным центром на самой глухой окраине Империи.
Еще пять минут - и я уже сижу в тени чинары под стеной базара, мучительно
думая, с чего начать: с помидоров, дыни или персиков.
Из города я съездил на хребет Хозратишох, где винторогие козлы млели от
жары среди горячих осыпающихся скал, и на знаменитую гору Ходжа-Муймин,
состоящую из каменной соли. Вся поверхность горы - нагромождение
гигантских "грибов", игл, башен, воронок и других необычных форм. Вглубь
соляных пластов уходят пещеры, которые можно издали найти по звону ветра в
сплетениях тонких белых сталактитов.
Гора очень сильно нагревается на солнце, и, когда я спустился на
залитое расплавленным асфальтом шоссе, дальнейшие планы сомнений не
вызывали: скорее в горы!
Долгая тряска на грузовике по пыльным дорогам, мимо красно-желтых
берегов Нурекского водохранилища и зеленых склонов Дарваза, и снова я в
Душанбе. После пяти дней шатания по рассыпающимся в пыль от зноя равнинам
и холмам Таджикской низменности не было даже желания идти на базар. Насилу
заставил себя съесть одну дыню и десяток персиков.
Переночевав на скамейке возле аэропорта, я наутро вступил в бой за
билет до Хорога. Жители горных поселков мало знакомы с таким достижением
цивилизации, как очередь. Даже если в кассе имеется двадцать билетов на
десять желающих улететь, все равно возникнет давка с криками и травмами.
Но обычно людей в несколько раз больше, чем билетов, так что никогда не
знаешь, уедешь или нет, а если уедешь, то куда. Впрочем, это относится не
только к памирским самолетам, но и ко всему среднеазиатскому транспорту.
Вообще в Туркестане, как ни в одном другом регионе страны, важно учитывать
местные особенности. Ошибку можно сделать в самом неожиданном месте.