"Владимир Динец. Азия на халяву (Азиатская часть СССР, 1986-97 гг)" - читать интересную книгу автора

вышли в цирк и взобрались на гребень безымянной вершины. Все восхождение
на шеститысячник заняло три часа. Полюбовавшись далекими пиками китайcкого
Куньлуня и разноцветными просторами "Крыши мира", мы спустились к машине
и, распугивая уларов, покатили к видневшейся внизу ниточке Памирского
тракта.
Еще час - и мы стояли на берегу огромного темно-синего озера Каракуль.
Соленая вода с силой ударялась в ледяные берега, усыпанные птичьими
перьями. Красные утки-огари, тибетские чайки и горные гуси с трудом летели
против ветра к местам ночевок на дальних островах. Поднимаясь на очередной
перевал, мы видели, как солнце садилось за озеро на острые гребни хребта
Зулумарт, торчавшие из багровых облаков. В последней из памирских долин,
Маркансу, ветер дул с такой силой, что нес тучи гальки, а машина с трудом
поворачивала в наветреную сторону. Мы промчались меж красных скал перевала
Кызыларт, и в темноте спустились к приветливым огонькам Алайской долины.
Памир, холодная страна сквозняков, остался позади.
Утром солнце осветило величественную белую стену Заалайского хребта, с
которого мы спустились накануне вечером. Там, за хребтом, лежало Памирское
нагорье - бесконечные цепи неисследованных хребтов и просторные каменистые
долины. Как ни хороши ожидающие внизу теплые оазисы Ферганы, как ни устали
мы от холода и ветра, а все же тянет обратно, наверх, на Памир.
Туристы довезли меня до перекрестка в наполненном криками горлиц
поселке Гульча.
"Придурки, придурки" - повторяли бесчисленные птицы, сидевшие на
столбах, ветвях и крышах. Машины равнодушно проносились мимо. Наконец
подъехал старый-престарый "Запорожец", мы с тремя местными "конкурентами"
втиснулись в кабину и медленно покатили вниз по шоссе, то и дело упираясь
в отары, перегоняемые в долину. Овцы сначала расступаются перед бампером,
но потом начинают толпой перебегать с одной стороны дороги на другую. Вот
мы и ползем сквозь море стриженых овец.
Мне всегда было интересно, откуда у них привычка перебегать дорогу
перед самой машиной. Возможно, она унаследована от диких горных баранов.
Волки часто гоняют добычу по кругу, "выставляя" на ждущую в засаде братву.
Многие копытные приспособились резко сворачивать поперек направления
погони и таким образом вырываться из круга. Видимо, за шестьдесят лет
автомобильного движения в Средней Азии овцы так и не поняли до конца
разницу между машиной и волком.
На очередном повороте "Запорожец" вдруг подпрыгнул и замер.
Обернувшись, мы увидели на дороге несколько выпавших из него деталей.
Матерясь на русском, узбекском и таджикском языках, хозяин машины пошел их
собирать. Плавясь от жары, мы сидели под чинарой, пока шеф чинил
развалившийся мотор. Наконец он последний раз ударил кувалдой по какой-то
сложной детали, сказал "поехали", и через полчаса я уже стоял у ворот
Ошского базара, в то время считавшегося самым богатым в Средней Азии. В то
лето меня ждало еще много разных приключений - в ельниках Сары-Челека,
яблоневых лесах Ромита, огненных катакомбах Кухи-Малика, баритовых пещерах
Аравана, в Джелалабаде, Намангане, Караване, Железных Воротах и других
интересных местах. Но мы остановимся здесь, перед ароматными дынными
россыпями, и перенесемся на год вперед и на четыре тысячи километров
восточнее.