"Олег Дивов. Закон фронтира" - читать интересную книгу автора

И повсеместно закон стаи - убей чужака - всплывал откуда-то из глубин
подсознания и подчинял себе все остальные реакции. Тот, кто что-то помнил,
раздражал их. Тот, кто помнил много, безжалостно изгонялся. А такие, как Гош, у
которых структура личности сохранилась и бросалась в глаза, были обречены. У них
для жизни в новом мире оказалось слишком умное лицо и осмысленный взгляд.
Самым обидным было то, что Гош все равно не помнил ничего, что происходило
с ним после четырнадцати-пятнадцати лет. Но он остался человеком - и его повсюду
встречали с нескрываемым отвращением. Словно чуяли, что он не такой, как все.
В Москве он почти добрался до своего дома, когда дорогу ему преградила
шумная банда, развлекающаяся отстрелом ворон. Он довольно ловко сыграл придурка,
и его было сочли таковым. Но как только он попытался от новых друзей отвязаться,
чтобы продолжить свой путь, возник конфликт. Этого нельзя было делать, потому
что недоумки мгновенно вычислили чужого. На него устроили форменную охоту, и он
чудом пробился за город. Вернулся через сутки, но его уже ждали и вышибли за
Кольцевую дорогу снова. И тогда что-то в нем сломалось. Гош озверел.
В Туле он с ходу открыл стрельбу поверх голов, чем местное население весьма
к себе расположил. При же-
лании он мог бы стать царьком в каком-нибудь небольшом городе, но это ему
не было нужно. Он просто завоевал право жить по-своему, убив главаря местной
общины, редкостного даже по новым меркам дегенерата. Занял особняк в пригороде с
водой из скважины и огромным запасом угля в подвале, выволок на улицу
мумифицированные трупы хозяев, натаскал в дом еды и устроился на зиму.
Периодически совершал набеги на местную библиотеку. Несколько раз отбивал атаки
каких-то проезжих оболтусов. И упорно гонял с крыльца тульских девчонок, которые
к нему так и липли. Их к Гошу толкал тот же инстинкт, который мужчин заставлял
хвататься за оружие. Девушки бессознательно чуяли в нем личность.
Некоторые из барышень оказались на вид очень ничего, и с одной из них Гош
даже попытался наладить контакт, но с таким же успехом можно было завести себе
резиновую женщину. Бедняжка с ходу начала раздеваться, и ее тут же с омерзением
вытолкали за дверь. Пришлось еще разбираться с ее дружками, которые явились
мстить и чуть было не сожгли дом. Но постепенно жизнь наладилась. Город терпел
отшельника-книгочея, а отшельник старался не безобразничать. Его даже перестали
задирать на рынке, куда съезжались для меновой торговли немногие уцелевшие
деревенские. Такие же, как горожане, безымянные дураки, они тем не менее
сообразили, что, во-первых, зимой в деревне выжить легче, а во-вторых,
натуральное хозяйство вечно. Жратва в Туле рано или поздно должна была
кончиться, жить на одних макаронах и консервированной дряни городским уже
обрыдло, и сам по себе возник рынок, где откуда ни возьмись появлялись регулярно
мясо, картошка и молоко. Гош ходил по рынку, стараясь не задавать слишком умных
вопросов, и с тоской думал, что мясо-то еще некоторое время будет - оно
самовоспроизводится все-таки, а вот растигельным продуктам однажды придет конец,
потому что их ведь надо сеять, а деревенских выжило слишком мало.Он привычно
думал и сопоставлял. И к весне,
когда его погнали-таки из Тулы, он уже более или менее определил критерии,
по которым действовал истребивший его земляков вирус.
В том, что это был именно вирус, Гош не сомневался.
Откуда он вырвался на свободу, Гош тоже подозревал.
У него был разум подростка, но мощный, аналитический, въедливый. А память
хранила массу разрозненных данных. Он помнил такие вещи, о существовании которых
окружающие даже и не подозревали. Но в то же время для него оставались тайной за