"Олег Дивов. Закон фронтира" - читать интересную книгу автора

дошел в своем рассказе до начала девяностых, и так до самого конца и просидел.
- Ну, в принципе... - начал он, закашлялся и снова надолго умолк. Белый
налил ему воды. Сан Сеич благодарно кивнул, сделал несколько глотков, отставил
стакан в сторону и о чем-то задумался. Объездчики и Гош безмолвно ждали; - В
принципе мои выкладки подтверждаются. У Георгия память сопротивляется попыткам
шагнуть дальше тринадцати-четырнадцати лет. Как раз тот период, когда в жизни
человека начинаются первые серьезные потрясения. У меня, не знаю уж почему,
какой-то мощный шок приходится на середину восьмидесятых годов, то есть мне уже
было далеко за сорок... Теперь, после Гошиного рассказа, я догадываюсь, в чем
дело. Я совершенно не помню этот новый мир, который на страну обрушился. А он,
судя по всему, действительно обрушился. И меня, я так думаю, очень сильно
придавило. Н-да...
- А меня когда придавило в таком случае? - поинтересовался Белый довольно
зло. - В день рождения?
- Расслабься, брат, - посоветовал Костя. - Вокруг полно народу, который
придавило еще в утробе матери. Если судить по поведению. Ох-ох-ох, что ж я
маленьким не сдох...
Услышав последние слова Кости, Гош нервно дернулся. Все тут же, как по
команде, повернулись к нему.
- Зацепило, - резюмировал молчавший до этого Большой.
- Ребята! - сказал Костя очень строго. - Знаменитым поэтом я не был точно.
- Но кто-то ведь был! - заметил Цыган.
- Это что, по-твоему, стихи?
- Не стихи, а как его...
- Частушка, - подсказал Сан Сеич. - Мальчики, а не почитать ли нам на ночь
вслух? Как вы думаете, осилим страниц десять Фенимора Купера?
- Вполне, - оживился Белый, встал и направился к книжному шкафу в углу
гостиной. - Самая лучшая терапия после откровений нашего заморского гостя.
- Я не нарочно, - притворно обиделся Гош. - Сами уговорили.
- Не валяй дурака, - пробормотал Белый, роясь в книгах. - Ну, чем
побалуемся? А может, не Купера? Надоело. Очень уж там все на нашу жизнь
смахивает. Давайте полегче. Доктор Белый рекомендует что-нибудь
психотерапевтичное. И по возможности познавательное.
- Блюму Вульфовну Зейгарник, - скромно посоветовал Гош.
У Цыгана, Кости и Большого поотпадали челюсти, причем у Большого - с
отчетливым хрустом.
- Чего? - не расслышал Белый.
- Есть такая роскошная книга, - объяснил Гош. - Учебное пособие. Называется
"Патопсихология". А автор - Зейгарник Блюма Вульфовна.
Объездчики начали ржать. Они хохотали так, будто в жизни не слышали ничего
смешнее. В принципе так оно и было. Слышать-то они наверняка что-то слышали, а
вот помнить не могли.
- Блюма Вульфовна! - патетически возопил Цыган, воздевая руки к потолку.
Задохнулся и, не в силах больше смеяться, принялся надрывно стенать.
Костя выпал из кресла. Большой ревел в три ручья. Белый вдруг резко
посуровел, утерся рукавом и сказал:
- Не верю.
- Подумаешь! - надменно сказал Гош. - Людей еще и не так называли. Хорошо,
когда у человека хватает сил носить такое заковыристое имечко как орден. А если
тебя в детстве из-за него как следует затравят - все, конец света. И вообще,