"Андрей Дмитрук. Хозяева ночи (Повесть, фантастика)" - читать интересную книгу автора

глазастиков, то есть притащил им вместе с конфетами свою любимейшую
обмусоленную дудочку. Скучно столько времени прятаться в темноте. Пусть
хоть поиграют...
Совершив сей славный подвиг, Витюля не утаил его от старшего брата,
за что и получил трепку. Но, наказав малыша в воспитательных целях, брат
втайне преисполнился восхищения и поведал друзьям-приятелям о мудрости
<пузыря>.
И теперь Ира Гребенникова с лучшей своей подругой Натахой, с
Виталиком, который по школьному определению считался Натахой <пусечкой и
лялечкой>, а также с маменькиным сынком Олегом - у изразцовой печи, где
огонь был разведен скорее для романтики, чем для тепла, слушала Ира
хриплые нестройные звуки, доносившиеся из-под пола. Звуки детской дудочки.


IV

<СЛ - смешанно-лесная зоогеографическая провинция. Полесский
зоогеографический округ...> Фу, передохнем... Так, поехали дальше. <СЛ-1 -
западный район, СЛ-2 - центральный район, СЛ-3 - восточный район>.
Чудненько. А кто же у нас там водится? Богдан аккуратно стряхнул с пера
лишнюю каплю туши, заглянул в машинописный текст и принялся вырисовывать:
<Копытные: лось, олень благородный, косуля, свинья дикая...> Он вспомнил,
какие у дикой свиньи забавные полосатые детеныши, точь-в-точь арбузы на
ножках, и потихоньку засмеялся.
От работы над подписями и большой карты млекопитающих республики
Богдана оторвала Леночка, секретарша директора музея:
- Нестеренко, на ковер!
Леночка была юная и беспечная, как щенок охотничьей собаки; она бодро
вышагивала впереди по длинному коридору, раскачивая широкой голубой юбкой
с накладными белыми карманами, а Богдан плелся за ней, и у него неприятно
посасывало под ложечкой. О нет, Яков Матвеевич был совсем неплохим
начальником: не давил своим действительно немалым научным авторитетом, не
был тираном или педантом. Наоборот: ко всем сотрудникам, независимо от
ранга, директор относился отечески, не загружая пустой работой, был щедр
на шутки и улыбки. И все же, несмотря на молодость и недостаток жизненного
опыта, Богдан бессознательно не доверял вечному благодушию Якова
Матвеевича.
Директор встретил лаборанта в своем обычном духе: с прибаутками
насчет того, какой большой стал Нестеренко и не собирается ли он жениться;
похлопал парня по плечу, указал на истертое кожаное кресло. В тесноватом
кабинете царил вполне домашний беспорядок, лишавший визиты к <самому>
последнего оттенка официальности. Наваленные на подоконники подшивки
газет; чучела птиц и лягушки в банках, оставленные чуть ли не основателем
музея, чудаковатым помещиком гоголевских времен; штабеля книг; клетка с
канарейкой, наивно полуприкрытая цветастым ситчиком - и, конечно же,
пласты застоявшегося табачного дыма...
Устроив Богдана и привычном жестом подвинув к нему пепельницу, хотя
тот не курил, Яков Матвеевич плюхнулся по другую сторону стола и с
полминуты молча смотрел на гостя, комично вытаращив глаза под круглыми
очками. Наконец, сказал: