"Андрей Дмитрук. Кофе в час Волка (Рассказ, фантастика)" - читать интересную книгу автора

освещена совершенно иначе, нежели хмурая комната, - щедрым полным солнцем.
Остров исходил жаркими золотыми столбами, немного не достигавшими потолка.
В солнечных колоннах сновали, вспыхивая, мошки, солидно перепархивал
иссиня-багровый мотылек. Внезапно легкие отвесные тени, топчась и
приплясывая, столкнулись над островом - и стало понятно, что лучи падают
сквозь колеблемые ветром кроны.
Как положено при оглушительном впечатлении, после первой темноты в
глазах и толчка во всем теле, подобного резкой остановке автомобиля,
наступило равновесие. Перестроившись на новые условия игры, сознание
наконец почувствовало себя дома. Уже почти спокойно ступил он на изрядно
нагретый пол. Рука сама нащупала сигареты и зажигалку.
С весельем очарованного внимания присел наш герой перед островком,
рядом с крайними стеблями.
Вещь была неоспорима. Нагретой землей, муравейником и грибницей пахло
в комнате. Ласковое тепло прикоснулось ко лбу, голым коленям и рукам.
Тепло живое и ощутимое, как огромная кошка, во всеоружии соблазнов лета,
безделья и загара, особенно манящих для души, издерганной полугодичными
холодами. Захотелось броситься с размаху прямо в солнечный туман, всем
телом подмять папоротник.
И он чуть было не сделал это. Уже напряг мышцы ног - но внезапно
заметил, как сизая струя, выпущенная после очередной затяжки, растекается
по невидимой преграде. Как будто за стеклом золотился маленький рай...
Вещее чутье заставило встать и отойти от греха.
Нестерпимый по контрасту, изо всех углов прыгнул на него сырой озноб.
Бегом ворвавшись в первую комнату, он занял дощатый закуток - самодельную
ванную - и подставил голову под кран. Фыркал, плевался, тер зубы пальцем;
намазанным мятной пастой - черт унес куда-то щетку. В зеркале осмотрел
разинутый рот и подъязычье - ничего, никаких повреждений. Голова опять
напомнила о себе при небрежном повороте, и он дал клятву держать в
мастерской анальгин.
"О чем это я думаю?!" - одернул он себя, возмутившись, будто совершил
святотатство. Причесываясь и подстригая бородку все перед тем же зеркалом
для бритья, представил себе Крымова - бригадира, старшего партнера по
мастерской. Беспардонного Крылова, который мог явиться в любую минуту.
Разумеется, не так рано, однако, безусловно, мог. То ли доделывать эскиз
пенопластового фриза для Дворца культуры "Строитель", то ли с очередной
подружкой, разомлевшей от его колоритного брюха и безудержного шутовства.
Но Крымов ли страшнее всех? Еще не догадываясь, что за диво поселилось под
его крышей, - хотя интуиция нашептывала что-то знакомое, - наш герой уже
ревновал зеленую тайну, опасался санитарных комиссий, испытывающих
охотничью страсть к мастерским; пожарных и милицейских чинов, тоже нередко
жаловавших в гости и глубоко убежденных, что государство зря предоставляет
отдельным, причем не лучшим своим гражданам некую площадь, помимо квартир.
Вообразив обморок должнострого лица, вслед за этим - волокиту
письменных объяснений, дикое любопытство города и, как триумф
справедливости, ледяной блеск научных приборов, - вообразив все это, он
мрачно вернулся во вторую комнату. И успел заметить огромную, больше
вороны, серо-коричневую птицу, скользнувшую, распластав маховые перья, над
самыми головками лиловых колокольчиков. Птицу, бесшумно возникшую из
ничего и исчезнувшую за краем солнечного потока.