"Андрей Дмитрук. Следы на траве (Повесть, фантастика)" - читать интересную книгу автора

битых двадцать минут торчала на углу бульвара, без водителя и охраны?
Предельное укрупнение. Молодцы с оранжево-голубыми кокардами и
нарукавными повязками дружно ломают двери броневика. Взлетают дымки -
пущены в ход взрывные сверла, их случайно с собой не захватывают... Вот и
все. Новенькие, обандероленные пачки денег перекочевывают из нутра машины
в чемодан. Дело сделано...
Валентин смотрел, не отрываясь. Мысли торопливо нагоняли одна другую.
Какая страшная дрянь - архангелиты... Самая реакционная, самая злобная и
безмозглая часть населения. Кто у них во главе? Бывшие псалмопевцы Вотана
и Тарга, "дозволенные" писатели, вдруг оказавшиеся бунтарями и народными
трибунами; ученые, твердящие об особой, избранной судьбе "народа
Вальхаллы", о необходимости разрыва с "земной империей"; темные торгаши,
устрашенные призраком всеобщего изобилия, близкой потерей власти;
восторженные юнцы, психопаты, прямые гангстеры... Не стая воронов
слеталась! От подпольных сходок быстро перешли к открытым митингам, а
затем и к погромам.
Пестуны, в порядке "демократизации", лишь маячат поодаль. Разве что
навесили им дубинки и придали бронеавтобусы. Так было и во времена
расправы с Марианом... Кто-то на самом верху бросает подачки этой своре.
Ах, какая удобная штука - волеизъявление масс! Отцы-патриархи могут свято
блюсти все пункты и подпункты договоров с Кругами Обитания. Чтобы убить,
ограбить, поднять смуту, затеять любую провокацию - есть
оранжево-голубые...
Правда, имеются еще и "зеленые", но они пока что действуют довольно
робко. И Совет координаторов не спешит допускать их к нашим щедрым сосцам.
Остаемся высоконравственными, м-да... Трудно землянам решиться проливать
кровь даже в безусловно благих целях и чужими руками.
Луч локатора двигался дальше по Новому Асгарду, высвечивая то
рыночную площадь, то заснеженный парк, то хмурые корпуса завода...
Сердце ныло не переставая. Поиск, хотя и не слепой, но какой-то
суматошный... А воображение в который раз рисует одну и ту же картину.
Сплошной слежавшийся до каменной твердости наст - от горизонта до
горизонта. Сыплется из низких туч снежок - и по свежей, влажной пороше
бредет беременная женщина с рюкзаком, стараясь оставлять четкие следы.
Такой она была, бродячая художница Урсула, однажды волею случая и жаркого
взаимного порыва соединившаяся с Валентином в заброшенном доме, среди руин
старой, разбомбленной Вольной Деревни... Отрезанный гранью иного
пространства-времени, не знал разведчик, что встреча та принесла плод. И
лишь много лет спустя, когда экспедиции на Вальхаллу стали обычными, почти
случайно услышал Валентин отчет одной десантной группы - о найденном в
снежной пустыне трупе женщины, судя по всему, убитой патрульными клана; о
мальчике, прятавшемся в сугробах неподалеку от мертвой матери... Повинуясь
неясному чувству, затребовал он голослайды с места находки. Да, то была
Урсула... Мальчишку десантники забрали в лечебный центр на Землю. Лобанов
поинтересовался генетической картой семилетнего Пауля. Компьютер
подтвердил: Валентин нашел собственного сына...
Узнав правду о Пауле, он испытал некий странный стыд. Современники
Лобанова не очень стеснялись мнением окружающих - внутренняя свобода была
полной, - но все же... Валентин был известен, как человек вполне одинокий.
Его романы были коротки, что и подобало разведчику, не рискующему заводить