"Андрей Дмитрук. Доброе утро, химеры! (Цикл "Летящая" #2)" - читать интересную книгу автора

вздуваясь и опадая... Виолу морозец тронул между лопатками, когда через
наружный микрофон услышала голос Наили:
- Ну чего же ты молчишь? Я ведь знаю, какая ты умненькая, ты ведь все
понимаешь и, конечно, сейчас меня слышишь. Правда? Так зачем ты всех нас
мучаешь? За то, что Корин убил твоих братиков или сестричек? Но ведь это
было случайно, он подумал, что вы напали, - может быть, вы умеете сразу
отличать разумное существо, а мы вот не умеем... Ну хочешь, мы все
попросим прощения? Кто у вас главный?
У химеры мерцал фасеточный глаз. Две волны ритмично пробегали по
перепонкам от головы к хвосту, сообщая огромному телу выражение готовности
взлететь. Услышав приближение Виолы, Найдя всхлипнула, медленно встала.
- Как они могут заниматься всякой чепухой, когда... когда...
- Если тяжело на душе, стараешься отвлечься - это же так просто! А
Спиридон в конце концов отличный парень и первоклассный ученый, просто
любит эффектные фразы. Пойдем, пойдем...
- Слушай, сестричка, а она так внимательно смотрела на меня и слушала,
наверное, передаст теперь своим?
Обняв подругу за плечи, Виола повела ее к базе, но у опушки обе
оглянулись.
Большой химеры, "собеседницы" Наили, не было на месте - она бесшумно
сорвалась в черную метель.
Поутру Виола вскочила с постели, закричав от ужаса - таким
оглушительным воем и надрывным свистом взорвался гейзер.
Расчеты не подвели: бросив на полнеба радугу, осыпая прозрачный купол
водяной пылью, стоял над лесом чудовищный белый столб, и ветер косо
относил от него полотнища пара, словно знамя от флагштока. Стая химер
кружилась бешеной воронкой. Из кают, расположенных по кольцу, вылетали в
салон заспанные "прямые" в майках и плавках. Только Спиридон явился, сияя
белой рубашкой, синевой бритых щек и пробором, словно давно уже встал и
готовился к торжеству. Вошел, изящным жестом поднес к глазам бинокль - и
громко воскликнул что-то по-гречески.
Леса больше не было. "Полипы" увяли, мгновенно съежились под ливнем
кипятка, свернули розовые слоновьи уши листьев, скатали, как шланги,
стволы и лежали теперь массой дрожащих клубков по всему острову, внезапно
открывшемуся от края до края. А потом, захрипев и захлебнувшись, осел
кипящий столб, пропала радуга, и снова кудрявый кочан булькал, ворочался
на вершине мокро блестящего холма.
Тогда с голубой омытой высоты, задрав перепонки-крылья, упала маленькая
химера и взмыла, держа щупальцами под брюхом багровый клубок.
Посыпались. Стая "детей" собирала споры, в которые свернулись деревья,
и с ними, красными и оранжевыми, как яблоки и апельсины, носилась по
спирали.
Затем, словно получив недоступный людям сигнал, вся масса химер
повалила к озеру, покидая остров.
Первой сориентировалась Виола. Схватила Наилю за руку и поволокла к
гермотамбуру. Помогая друг другу, лихорадочно сращивали швы, застегивали
пряжки. В салоне одурело завопил Костанди:
- По машинам!
Справедливо опасаясь сутолоки, девушки выскочили из тамбура. Стоял
плотный низовой туман по грудь. Из него проклевывались по одному,