"Андрей Дмитрук. Наследники" - читать интересную книгу автора

дожди и грозы. Море только и ждет, как бы тебя проглотить. А лес... Я
невольно говорю сейчас категориями древних. Пытаюсь понять, откуда это во
мне, родившемся за пятьдесят парсеков от ближайшего дерева... Извините.
- Ничего, продолжайте.
- Да, конечно, вы суммируете наблюдения... Короче говоря, у меня есть
маленький домик на Земле в одном из лесных заповедников Северной Америки.
Кругом чудесный сосновый бор... Знаю, что многие мои друзья облюбовали для
отдыха атоллы в Тихом океане, пальмовые рощи Инда, прерии Техаса и
Гималайские кряжи, но я не мог иначе... Вы когда-нибудь видели сосну?
- Тут у нас есть сосны.
- Очень хорошо. Я назвал свое жилище гасиендой святого Георгия... Сам
дом построен из настоящих сосновых досок, сбитых деревянными же клиньями.
Недавно я получил отпуск и, разумеется, полетел к себе, в прекрасный
сентябрьский Орегон... Вообразите себе: веранда, вечер, мошкара под
колпаком настольной лампы, чашка черного кофе... Наверху, в вершинах,
бормочет ветер, а под стволами тихо, тепло, темно. Летучие мыши над домом
- раз туда, раз сюда...
Так вот, посидел, попил кофе и отправился спать - такой умиротворенный,
на себя не похож. Среди ночи просыпаюсь. Тишина. В комнате ни кванта
света. За окном - контуры веток и звезды. Лежу и думаю: чего проснулся? А
на душе тревожно. Голова в огне. Никогда со мною такого не было. Так ясно
мне представилось: ведь это же преступление - не спать, рассвет скоро, а
тогда... уже и калачиком свернулся, и глаза закрыл прилежно. Но слишком
силен был во мне анализ, и я уцепился за свой непонятный страх - что
"тогда"? Кругом был холод, Валик, жестокий холод. Вернее, ожидание
холода... Хвататься за последние крошки сна, а потом идти, спешить
куда-то...
Мне чудился промозглый, невиданно унылый путь, блуждание по мертвому,
тесному, разделенному на клетки пространству. Там нет опасности, есть
только убийственная монотонность работы, когда хочешь спать - и не можешь.
Иначе случится что-то ужасное. День за днем, год за годом, как вечный
двигатель... И глаза в темноте комнаты! Я был не один. Кто-то осторожно и
тихо следил за мной, боясь обеспокоить - следил по-собачьи, голодными
глазами. Жизнь его зависела от меня, только от меня. Я - грязный,
отупевший человек-двигатель - был кормильцем, хозяином жизни нескольких
еще более слабых существ. Они ждали меня, когда я возвращался вечером, как
первобытный охотник из джунглей; они хранили мой короткий сон, боясь
кашлянуть в душном воздухе моей конуры... Я чуял их запах...
Нет, утром все кончилось. Позже мне удалось узнать... Когда-то на месте
моего леса стоял огромный город. Даже сейчас еще археологи находят среди
сосен ржавые каркасы домов, обвалившиеся туннели. А в городе жили миллионы
людей. Они рождались, росли, растили свою злость: им не хватало кислорода,
света, простора. Они грызли себя и других, завидовали, строили иллюзии...
И работали, однообразно, ординарно, все, как один, из поколения в
поколение - сначала мучились, потом привыкали, тупели, рефлекторно делали
заученные операции. Старели, умирали... В эту ночь я стал одним из них...
- Ясно, - сказал Вишневский и встал из-за стола. - Вы не первый и не
самый трудный. Дело в том, что у Земли громадное прошлое. Его отголоски
лучше всего слышны в пустынных заповедниках. Остаются не только ржавые
каркасы - во времени ничего не теряется. Вы здоровы, Иржи. Это просто