"Андрей Дмитрук. Орудие" - читать интересную книгу автора

аквариум: в нем заметались напуганные шагами рыбы-месяцы. Пахло мастикой
для паркета, озоном и горелой резиной; дом почему-то не представлялся
жилым, он был похож на учреждение, покинутое сотрудниками во время
обеденного перерыва.
Пульт управления на втором этаже вполне соответствовал духу "казенного
дома", - впрочем, ни один пульт в мире не имеет своего лица, все они -
близнецы и воплощают только порядок и механическую чистоту. Если бы не
стесненное дыхание и клокотанье в груди, Нина преспокойно могла бы
вообразить эту бело-голубую пластмассовую комнату не на высоченном
южноамериканском плоскогорье, а в Москве, в родном здании Совета МАКС. Ей
показалось странным, что люди, на долгие годы поселившиеся возле Орудия,
не стремятся сделать свое жилище уютным.
Неспешно повернув круглый кожаный стул, поднялся от главной панели и
отвесил поклон оператор Орудия, первый и единственный помощник Карреры,
передававший волю своего начальника всем хитросплетениям машинного мозга.
Как антропологический тип, оператор представлял полную противоположность
своему шефу: приземистый, ширококостный, почти лишенный шеи, зато с
огромными кистями рук. На бульдожьем ноздреватом лице сидели, как изюминки
в буханке, яркие черные глаза. Пожимая влажную ручищу, Нина испытала
непривычное чувство брезгливой завороженности. В упорном цепком взгляде
оператора, странно противоречившем приветливой улыбке губ, в ленивых
мощных движениях этого старого, одышливого человека чудилась некая особая
сила, манящая и бессознательно-жестокая, избыток первозданной
биологической энергии. Глядя на его изящно сплетенные туфли, Нина
почему-то вообразила ступни старика, широкие и тяжелые, с кривыми
растоптанными пальцами. Каррера представил оператора - Игнасио Ласе.
Странный был у Карреро Санчо Панса.
Игнасио спросил у Нины, явно соревнуясь в галантности с патроном:
предпочитает ли сеньорита принять с дороги ванну и позавтракать или
ограниченность времени заставляет уважаемого инспектора сразу перейти к
делу? Нина не смогла ответить быстро. Ока робела все сильнее, поскольку
чувствовала, что перед ней непростые люди, - непоколебимо сформированные,
всезнающие, а главное - бог знает, с каким прошлым за плечами...
Ласе и Каррера не допускали в своем обращении к инспектору ни "отеческого"
благодушия, ни нарочитой почтительности, которая только подчеркнула бы
ироничность отношения; галантность и предупредительность предназначались
Нине в равной степени как ответственному работнику и как даме. Именно так
должны были вести себя мудрые, многоопытные мужчины с молоденькой
проверяющей из МАКС. Робость Нины была истолкована, как деликатность и
нежелание затруднять хозяев. Поэтому Каррера отправился на кухню, а его
жутковатый помощник пошел открывать краны в маленькой, сверкающе-чистой
ванной...
Вода принесла легкость и успокоение. Даже хозяева казались теперь Нине не
такими уж сложными и таинственными. Выпив две-три рюмки сухого вина,
темно-красного и терпкого, с запахом осени, она совсем повеселела и
окунулась в застольный разговор. Еду подавала низенькая косолапая индианка
монгольской внешности, в уродливом платье с блестками, с алыми лентами в
иссиня-черных косах, - очевидно, принарядилась в честь инспектора.
Подавая, приседала и тщательно улыбалась Нине, демонстрируя изъеденные
зубы. Каррера сообщал, что "томатль", то есть помидоры, выращены в