"Андрей Дмитрук. Орудие" - читать интересную книгу автора

спутник, выраставший в четырехстах километрах от Земли, должен был
разместить на борту обсерваторию и телефонный узел для абонентов целого
полушария. Не реже раза в сутки, когда остов станции повисал над
пустынными горами, Орудие выбрасывало ледяной цилиндр, в сердцевине
которого находилась капсула с грузом. Толстая ледяная шуба не давала
капсуле сгореть в атмосфере: несмотря на то, что жерло Орудия выходило на
высоте трех с лишним километров, гигантская начальная скорость снаряда
могла испарить его и в разреженном воздухе...
Плоскогорье было увенчано выходом Орудия. Круглая шахта, огороженная
мощными брусьями с натянутой стальной сетью, украшенная зловещими
плакатами - на черном фоне кровавые буквы и белый череп. Деревья не смели
склониться над бездонной чернотой ствола,- холод, создававший ледяные
саркофаги капсул, постоянно вытекал из Орудия, убивая ветви, постепенно
расширяя вокруг ограды кольцо сухостоя. Кутаясь в лохматую куртку, Нина
выходила из кабины лифта в голые бетонные коридоры разных уровней, где
перспектива была стерта слепящим светом. На нижнем горизонте гулко
вздыхали детандеры, словно чудища, заблудившиеся в зарослях обледенелых
труб. Бронированные кабели змеями вползали под глухие стальные двери
отсеков контроля и управления; и, взбудораженные ими, в отсеках поднимали
писк и стрекот миллиарды электронных муравьев. Чрево Орудия было вспорото
и галантно вывернуто перед серьоритой-инспектором - в беспощадном свете
прожекторов и ледяной полутьме, на просторном полу машинных залов и в
тесных коленах коридоров, на эскалаторах и в лифтах ни на шаг не отходили
от Нины два седеющих сеньора, каждый старше ее отца. Докладывали,
объясняли, растолковывали, предостерегали. "Тут скользко", - нежно говорил
Каррера и подавал холодную сухую руку с длинными пальцами. "Тут
ступеньки", - бурчал Ласе и подставлял свою короткопалую ручищу. После
осмотра стояков водоснабжения их вынесла на землю клеть инвентарной шахты,
и Нина с облегчением смотрела, как тяжело и медленно катятся по кольцевым
рельсам массивные колеса параболической антенны.
...Когда кофе, артистически сваренный Лассом, был почти допит, и с сигар
обоих сеньоров упали хрупкие сосульки пепла, орбитальная станция в ночном
небе достигла долготы горной цепи. Могучий мелодичный звон ворвался в
столовую. Орудие позвало своих хозяев, они пришли к главному пульту и
коснулись его точными движениями, достойными пианистов-виртуозов, играющих
в четыре руки. Плоскогорье вздрогнуло, как зверь, укушенный во сне, Нина
от неожиданности схватилась за шкаф магнитной памяти.
Огненный след метеора тронул румянцем бледные снега вершин, сверкнули нити
водопадов, простучали по деревьям горячие капли растаявшей ледяной брони,
и разом загалдели проснувшиеся птицы. Но птиц больше никто не потревожил,
они устроились поуютнее и снова уснули. В отличие от них Нина не сразу
успокоилась, потому что во время выстрела дон Хуан прижал ладони к бедрам
и несколько секунд стоял неестественно прямо, а сеньор Ласе посматривал на
него из тени пульта с нескрываемой иронией.
Потом Каррера вернулся в столовую и прикурил погасшую сигару, Ласе,
прихватив джезву, скрылся на кухне, поскольку заваривал кофе только
собственноручно... Нина, сидя перед старшим из хозяев, восхищалась Орудием
среди холодных диких гор, - символом культуры куда более могущественной,
чем сказочная индейская цивилизация, процветавшая здесь давным-давно,
стертая завоевателями и похороненная под тощими деревенскими полями.