"Юрий Дмитриев. Чему верить, что проверить?" - читать интересную книгу автора

Поэтому все птицы выводят потомство летом и весной. Клесты же выкармливают
своих птенчиков семенами хвойных растений, размягченных в зобу отца или
матери. Семена эти вызревают осенью и до марта остаются в шишках. В марте,
когда чешуйки на шишках начинают отгибаться и семена доставать легко,
птенцы, покинув гнездо, начинают самостоятельно добывать пищу. Получается,
что декабрь и январь самые удобные месяцы для гнездования: и еды вокруг
много, и птенцы успеют подрасти к весне.
Это объясняет, почему птенцы появляются зимой, но не объясняет, почему
они не замерзают. А не замерзают они в это время потому, что глубокое, с
толстыми (сантиметров до трех) стенками гнездо сделано настолько тщательно,
что в нем очень тепло даже в самые трескучие морозы. Внизу - теплая
подстилка, с боков - толстые стены, а сверху - заботливая мамаша, которая,
сев на первое яичко, уже не слетает с гнезда до тех пор, пока птенцы не
покинут его. Все это время ей и появившимся затем птенцам корм приносит
самец.
И наконец, третье "чудо" тоже связано с питанием клестов. Сосновые и
еловые семена содержат большое количество смолистого вещества. Оно
накапливается в организме птиц, и клесты как бы просмаливаются. Птицам это
совершенно не вредит, хотя при жизни они уже превращаются в своеобразные
мумии, и трупики их после смерти сохраняются довольно долго - иногда по
15-20 лет. Ведь известно, что смола хорошо противостоит гниению.
Клесты - птички веселые, подвижные; наблюдать за ними, как они
кувыркаются или повисают вниз головами на ветках, очень любопытно. Их даже
называют северными попугаями.
А вот насчет святости - чего нет, того нет!


"Домовой"

Домовых люди знали очень давно, и очень давно они портили людям жизнь.
Правда, не всякие. В России наряду с прочими домовыми существовали избяные,
которых очень уважали: считалось, что они приносят людям счастье. И хоть их
никто никогда не видел - без домового жизнь была не в жизнь!
Переезжая на новое место, его "перевозили" с собой в старом лапте, с
иконой, хлебом-солью и особыми молитвами - заклинаниями.
Но то добрый домовой. Другое дело конюшенный. От такого ничего хорошего
не жди! Еще древние греки страдали от конюшенного домового. Однако они нашли
средство избавляться от него: в конюшне вместе с лошадьми помещали козла и
домовой уходил из конюшни, если он там был, или вообще не заглядывал в нее.
В России козлов не держали вместе с лошадьми, и с домовым здесь часто
прямо не было сладу.
Открывал крестьянин утром конюшню, глядит - лошадь вся в мыле, будто
всю ночь дрова в гору на ней возили. И грива спутана. А ведь конюшню никто
не открывал: замок цел и следов на снегу никаких. Кто это сделать мог?
Конечно, он, домовой! Недаром же лошадь так испуганно косит глазом и храпит!
Точно! Домовой заездил лошадь, не выводя ее из конюшни; домовой заплел ей
гриву в косички так, что ни распутать, ни гребешком расчесать! А сам домовой
сидит в это время где-нибудь в норке или под полом и не подозревает, какой
переполох он наделал в деревне. Люди же, на все лады обсуждающие
таинственного домового, и не подозревают, что много раз видели его