"А. Днепров "Суэма"." - читать интересную книгу автора

перевода.
Нужно сказать, что силами одних только математиков и конструкторов
построить такие машины было бы невозможно. Огромную помощь нам оказали
лингвисты, которые помогли составить такие орфографические и синтаксические
правила, что их можно было закодировать и поместить в долговременной памяти
машины в качестве программы действия. Не буду рассказывать о тех трудностях,
которые нам пришлось преодолеть. Скажу только, что в конце концов удалось
создать электронную машину, которая переводила русские статьи и книги любого
содержания на английский, французский, немецкий и китайский языки. Перевод
выполнялся с той же быстротой, с какой русский текст печатался на специальной
пишущей машине. Эта машина вырабатывала и необходимый для перевода код.
Во время работы над усовершенствованием одной из переводческих машин я
заболел и провалялся в больнице около трех месяцев. Дело в том, что во время
войны я командовал радиолокационной станцией и при налете немецкой авиации был
контужен, перенес тяжелое сотрясение мозга, и это давало, да и сейчас дает
себя знать. Так вот, именно тогда, когда я работал над новым типом
электростатической памяти для электронных машин, с моей собственной памятью
начало твориться что-то не совсем ладное.
Знаете, случалось так: видишь человека, которого хорошо знаешь, а как его
зовут, вспомнить не можешь. Лежит перед тобой какой-нибудь предмет, а ты
забыл, как он называется. Или прочтешь слово и не понимаешь, что оно значит,
хотя слово тебе хорошо знакомо. У меня это и сейчас бывает, но не так часто...
А тогда это стало просто катастрофой. Как-то раз понадобился карандаш. Я
позвал лаборантку к говорю ей: "Принесите мне, пожалуйста, вот это... Ну, как
его... то, чем пишут". Она улыбнулась и принесла мне ручку. "Нет, - говорю, -
мне нужно другое". - "Другую ручку?" - "Нет, - говорю, - другое, чем пишут". Я
сам испугался той бессмыслицы, которую говорил, и, видимо, испугал и ее. Она
вышла в коридор и громко оказала одному инженеру: "Скорее зайдите в комнату и
посмотрите на Евгения Сидоровича. Он заговаривается". Вошел инженер. А я стою
перед ним и не знаю, кто он такой, хотя работаю с ним уже три года. "Э-э,
батенька, ты, кажется, заработался, - оказал он. - Посиди минутку спокойно, я
сейчас приду". Он пришел с врачом и двумя молодыми сотрудниками института, и
они вывели меня из комнаты, усадили в машину и отвезли в клинику.
В клинике я познакомился с одним из крупнейших невропатологов нашей
страны, Виктором Васильевичем Залесским. Я называю его имя потому, что
знакомство с ним сильно повлияло на всю мою дальнейшую судьбу.
В больнице Виктор Васильевич долго меня осматривал, выслушивал,
выстукивал, ударял молоточком по коленке, водил карандашиком по спине и затем,
похлопав по плечу, сказал: "Ничего, это пройдет. Это у вас..." - и он произнес
какое-то латинское слово.
Лечение заключалось в ежедневных прогулках, прохладных ваннах и в
снотворном на ночь. Выпивая порошки люминала или нембутала, я засыпал и утром
просыпался как после глубокого обморока. Мало-помалу память стала
восстанавливаться.
Однажды я спросил Виктора Васильевича, для чего мне дают снотворное.
"Когда вы спите, мой дорогой, все силы организма направлены на то, чтобы
восстановить нарушенные в вашей нервной системе линии связи". Услышав это, я
спросил: "О каких линиях связи вы говорите, Виктор Васильевич?" - "О тех
самых, при помощи которых передаются все ваши ощущения в мозг. Вы, кажется,
специалист по радиотехнике? Так вот, вы, ваша нервная система, грубо говоря,