"Анатолий Днепров. Пророки (Журнал "Техника - молодежи", 1970, N 1)" - читать интересную книгу автора

Мне на мгновенье стало жутко, но я ничего особенного не испытал. Просто
было немножко душновато. И еще жарко от напряжения, хотя я знал, что здесь
прохладнее, чем снаружи. Володя угадал мои ощущения и бодро произнес:
- Наука требует жертв. Есть драматическая медицина. Врачи добровольно
прививают себе чуму. Начинается драматическая биофизика. О нас, Женечка,
напишут когда-нибудь книгу. Мол, так и так, Кучеренко и Филатов попали в
психиатрическую клинику с синдромом пророчества после того, как сутки
провели в Пещере любви.
- А при чем тут Пещера любви?
- Это я забыл рассказать. Я где-то читал, что на одном острове в
Эгейском море была так называемая Пещера любви. Говорят, перед тем как
просить руку и сердце очаровательной афинянки, греки лезли в эту пещеру и
проводили там целую неделю. После этого любовные излияния у них получались
особенно здорово, и невесты не могли перед ними устоять. В наш
промышленный век Пещера любви превратилась в шахту, где добывают магнитный
железняк, иными словами - железную руду.
Мне вдруг стало досадно. На мгновенье показалось, что наша затея
выеденного яйца не стоит, но я этого не высказал, чтобы не обидеть
Кучеренко. Наоборот, я задумался, почему мне стало досадно: обожествление
магнетизма мне надоело, тем более что я не очень хорошо себе представлял,
каков механизм взаимодействия магнитного поля с ядрами и электронами
живого тела. Но план есть план. При свете электрических фонариков мы
извлекли по толстой клеенчатой тетради, уселись друг к другу спиной и
начертали крупными буквами на первой странице "Прогноз событий в институте
нейропсихологии на неделю, с 5 по 12 сентября". Мы условились во время
составления отчета друг с другом не разговаривать и друг другу в
написанное не подглядывать.
Первые минуты прошли в каких-то путаных раздумьях, после я написал
первую фразу, а затем работа постепенно меня захватила, и я начал писать
безудержно, так что приходилось время от времени останавливаться, потому
что немела рука. В конце концов это даже становилось забавным и немножко
смешным. "Прогноз" лился как из рога изобилия с массой незначительных
деталей, которые хотелось обязательно зафиксировать, чтобы после
посмеяться над всей теорией Кучеренко.


Долина, которую я увидел во сне, была покрыта высокой сочной травой, и
только возле самого берега моря виднелась розовеющая в лучах заходящего
солнца полоска песка. Мои босые ноги чувствовали уже выпавшую вечернюю
росу и сырую мягкую землю под травой. Я приближался к берегу с щемящим
чувством какого-то ожидания, чего-то очень ранящего, что должно вот-вот
случиться. На мгновенье я залюбовался красивыми птицами, которые кружили
над морем и которые тоже были розовыми. В спину дул прохладный ветер, а
волны... Морские волны набегали широкими округлыми, валами, и теплая вода
касалась моих ног. С каждой минутой чувство тоски и ожидания неизбежного
усиливалось, и стало просто невыносимым, когда на горизонте, совсем уже
красном от заката, появилась сначала черная точка, а чуть позже - синяя
ладья с раскрытой пастью морского чудовища на носу. Две пары весел то
опускались, то поднимались, и на плечах у черных гребцов блестели блики
заката...