"Анатолий Днепров. Голова напрокат (Знание - сила, 1965, № 5)" - читать интересную книгу автора

чтобы он возглавлял какую-нибудь политическую партию. Ему просто нужно
было выступать перед избирателями какого-нибудь округа, а это проще
простого. Я передал сквозь этого Томсона слушателям содержание нескольких
предвыборных речей, взятых из архива. Все они имеют удивительную
способность не стареть и годятся во все времена истории нашего общества.
Когда я, то есть, простите, мой Томсон, выступал, слушатели ревели, от
восторга или горько плакали при упоминании о так называемых "вечных
человеческих ценностях" вроде свободы, христианской любви и других.
Этот Томсон стал министром без портфеля и моим постоянным клиентом,
потому что время от времени ему нужно было выступать в парламенте. Но его
коллеги по кабинету все-таки от него избавились. Позавидовали. Я
переиграл, и Томсон выступал слишком хорошо. А это могло кончиться его
дальнейшим возвышением.
Конечно, были у меня и трудности, потому что при всей своей учености я
не мог знать всего. Например, однажды ко мне явился один Томсон и заявил,
что желает быть клоуном и выступать в цирке. В моем представлении клоун -
это человек веселый и остроумный. А у этого лицо напоминало загородную
свалку в осенний, ноябрьский день. Черт его знает, почему он захотел стать
клоуном. Может быть, его дама любила посещать цирк, а может быть, ему
просто захотелось, чтобы о нем написали в газетах. Сумма была солидной, и
поэтому я предложил этому Томсону прийти попозже, надеясь, что мне удастся
изучить клоунское искусство.
Дело здесь было явно более сложное, чем с министром без портфеля. Нужно
было вызубрить несколько десятков острот, научиться ходить по канату и
кувыркаться через голову. Речь шла о прокате не только головы, но и всего
тела.
И вот, когда наступил момент его выступления, я понял, что у него
ничего не выйдет, потому что ничего не выходило у меня. Остроты получались
плоскими, а трюки неумелыми. В середине сеанса телепатической связи я
отключился, и мой Томсон оказался беспомощным посреди арены. И тогда он
заревел, зарыдал так по-настоящему, что вся публика начала неистово
хохотать, приняв его рев за действительно стоящую остроту.
Сдавая голову напрокат, я сидел перед зеркалом и внушал своему клиенту
все, что было нужно. Это не трудно, но и не легко. Во всяком случае, после
каждого сеанса я чувствовал усталость, и тогда я начал подумывать, что
пора расширять фирму и нанимать помощников, имеющих самые различные
способности и специальности. И тогда мы бы смогли одновременно обслуживать
несколько десятков Томсонов, а слава фирмы быстро умножила бы их число. Но
что будет тогда? Снова потребуются помощники, и опять возрастет число
Томсонов, и этот процесс уже не остановишь.
В этом пункте своих рассуждении я внезапно пришел в ужас. Кто мог бы
сдавать свою голову напрокат? Конечно, такие же ученые, как и я, или, во
всяком случае, умные люди. А. кто были бы клиенты? Глупые, глупые,
бесталантные Томсоны, у которых есть деньги. Мое открытие разделило бы
весь мир, все человечество пополам. Одни бы, вроде меня, сидели перед
зеркалами и за деньги работали, как черти, передавая свои мысли по
назначению. А вторые, пользуясь чужим умом и чужими знаниями, получали бы
все блага от жизни. У одних, в общем-то, собачье существование, а у
других, у Томсонов, - настоящая жизнь.
И зреет у меня навязчивая идея. А не передать ли мне свое открытие