"Анатолий Днепров, и другие. Старинный фрегат под новыми парусами (повесть-буриме, 12 авторов)" - читать интересную книгу автора

швырнуло, провизжали тормоза - Йориш свернул влево, на подвернувшееся
шоссе, а сзади грохнули и поднялось дрожащее желтое пламя.
Мэллори спросил:
- Что дальше? В аэропорт нам нельзя теперь...
Помолчали. Двое на заднем сиденье физик и журналист, с тошнотворной
явственностью видели, как эахлестываются вокруг них круги возмездия. Они
преступили законы своего мира, они стали убийцами, изгоями, и за их спинами
уже ревели клаксоны полицейских лендроверов, и вертолеты разбрасывали по
дорогам наряды жандармерии. Конец, конец... Но маленький тощий свази на
переднем сиденье ни чего не знал об этом. Он собирал и распускал на лбу
крупные серые морщины и видел сеть дорог как бы сверху, как охотник,
прокрадываясь вельдтом, видит движение стад и слышит свист коршунов в
вышине. Он ждал поворота направо и спокойно повернул, когда знак поворота
выскочил из тумана. Спустя пять километров он повернул еще раз и спокойно
выехал на магистраль - в его мире действовали иные причины и иные
следствия, и он один видел, как шофер с грузовика трясет толстой мордой и
повторяет: "Ничего не знаю, инспектор, как есть ничего". А они уже
подъезжали к аэродрому, мимо реклам авиакомпаний, мимо всего, что
составляет мир белых людей, в котором за преступлением следует возмездие. В
мире Виллиама Йориша преступления совершались безнаказанно, вот в чем дело.
Жизнь бедного свази, или бечуана, или любого другого, она была так дешева,
что не стоила даже возмездия. Ничего она не стоила.
И он оказался прав. В аэропорту было спокойно, ибо они приехали туда
раньше, чем полиция подоспела к догорающему "бьюику".
Он переминался с ноги на ногу и про себя пел псалом, пока Йен
предъявлял пограничному офицеру разрешение на выезд для цветного. Оно
стоило Йену половину его сбережений. Остальное ушло на билеты.
Вилл оглядывался и бормотал: "Я вернусь, я вернусь", - пока поднимался
в кабину. Машинально достал из кармана гармонику.
Йен сказал мягко:
- Виллиам, в самолете не стоит играть на губной гармонике.
Ариадна ГРОМОВА

III

Аэродром Орли встретил их ледяным ветром и моросящим дождем. Все это
они уже видели в пути - тусклый влажный блеск зеленого силиконового
покрытия, расчерченного яркими белыми линиями взлетных полос, тяжелые
темные тучи над самой головой, людей в круглых прозрачных
шлемах-дождевиках, закрывающих пол-лица. Но одно дело - видеть, пусть даже
и очень ясно, а вот выйти из самолета и сразу нырнуть в этот промозглый
холод... Да, ведь тут все наоборот, в ноябре зима наступает - снег, лед и
тому подобное.
- Вилл, ты видел снег? Хотя бы в кино?
- Никогда. И в кино я никогда не был, - тихо ответил Виллиам, и его
белые друзья молча переглянулись, сразу увидев жизнь, которая стояла за
этим ответом.
Они сели в автобус. Ближайший час-полтора был определен заранее, и
менять его не имело смысла, а вот дальше... Йен расхохотался, глянув на
физиономию Дика.