"Е.Л.Доктороу. Билли Батгейт" - читать интересную книгу автора

Особый мой интерес вызывало то, что мистер Шульц продолжал свой,
ставший легальным после отмены "сухого закона", бизнес в традициях
нелегального. Я думал, что пиво, так же как и золото, само по себе является
опасной сферой, даже если оно и разрешено. Или что люди, возможно, покупали
бы лучшее пиво, чем предлагал мистер Шульц, если бы он не продолжал внушать
всем страх, что значило, что он считал все предприятие некоей обособленной
империей, с законами, установленными им самим, а не обществом, и для него
все равно законна торговля пивом, незаконна ли, он бы делал свое дело в
любых обстоятельствах так, как он считал нужным и горе идиотам, могущим
думать иначе.
Вот что на самом деле являлось сердцем и душой нашей жизни в те годы в
Бронксе. Вы бы никогда не узнали от этих пацанов с облупленными носами,
гнилыми зубами и вечно грязной кожей, что в те времена, помимо Шульца и его
банды, случались и другие вещи: такие как школа, книги и вообще вся
цивилизация приданных ей взрослых, бледнеющих в антимире под яркими огнями
Великой Депрессии. Менее всего это можно было узнать по моему виду.
В один их тех дней, помнится, он был необычайно жарким даже для июля -
сорняк вдоль заборов пожелтел и склонился к земле, над булыжными мостовыми
парил воздух, искажая перспективу - все ребята сидели вдоль складской стены
в вялом ничегонеделании, а я стоял напротив, через дорогу, и разглядывал
местность, демонстрируя последнее свое достижение - жонглирование предметами
разного веса. Все искусство состояло в том, чтобы предметы взлетали у меня
из рук изящно и на одну высоту, что достигалось поддержкой определенного
ритма в усилиях по нарастающей - этот трюк требовал виртуозной четкости, и
чем лучше он исполнялся, тем естественнее и обыденнее он выглядел для
непосвященных. Поэтому я знал, что я - не только жонглер, но и единственный,
кто может оценить этот вид жонглирования. Увлекшись, я позабыл о пацанах и
стоял, с поднятой к небу головой; предметы влетали и опускались, следуя
движениям рук по заданным орбитам. Я жонглировал, будто исполнял песнь
циркового жанра, сам себе артист и зритель и, зачарованный, полностью выпал
из мира, не видя, ни как одна легковушка выехала со 177-ой улицы на
Парк-авеню и остановилась у гидранта, не заглушая мотор, ни как, наконец,
подъехал большой "Паккард" и остановился против ворот, загородив их для
меня. Если бы я не смотрел вверх, то видел бы, что все ребята уже поднялись
на ноги и отряхивали задницы, что из машины вышел мужчина, открыл заднюю
дверь и вот оттуда, в немного примятом белоснежном костюме, пиджак
нараспашку, галстук приспущен, с платком в руке, промокая взмокший лоб,
вышел, когда-то для соседей мальчик по имени Артур Флегенхаймер, а ныне
известный по всему городу, мужчина по прозвищу Голландец Шульц.
Разумеется, я вру, что ничего не заметил. У меня отличное боковое
зрение и все я видел. Но притворился, что меня ничего не интересует, кроме
жонглирования. Шульц же вышел из машины, облокотился о верх локтем и
посмотрел на меня. Я, приоткрыв от усердия рот и бегая глазами по небосводу,
изображал ангела, взирающего на Господа. Затем я проделал потрясающую вещь:
я скосил глазами на жаркую улицу, отметил про себя - вот он, Шульц не только
смотрит на меня, но еще и удивлен и приятно поражен моей ловкостью - и,
продолжая бросать предметы, мои миниатюрные планеты, задал им немного другую
траекторию. Один за одним с одинаковым интервалом на одинаковой скорости я
отправил два шарика, апельсин, яйцо и камень через себя за забор, прямо на
пути нью-йоркского метрополитена. Закончив, я так и остался стоять с