"Э.Л.Доктороу. Всемирная выставка" - читать интересную книгу автора

наступало время Стояния в Очереди, и глядь! - уже я и сам точь-в-точь как
вся жалкая малышня - стою, цепляюсь за мать, во все глаза пялюсь на подобных
мне по размеру страдальцев либо демонстративно не обращаю на них внимания,
покуда очередь с убийственной медлительностью подползает к кассе. Правда,
теперь я вновь обретаю здравие и целостность личности; радость матери по
поводу наших покупок привносит в мою душу убежденность, что мы все-таки в
этой толпе особые существа, с особой, кроме нас никому не ведомой, системой
предпочтений.
- Этот свитерок, что мы тебе купили, - просто чудо, как раз по размеру,
сперва будешь носить его с подвернутыми рукавами, потом вырастешь и еще
поносишь. Брючки тебе тоже понравятся. Шерсть замечательная, это, видимо,
просто ошибка, что они так дешево стоят, и ведь во всем магазине они были
единственные такие. Здорово, что они как раз на тебя, правда? Я, пожалуй,
присоберу тебе их немножко в поясе, а потом, когда понадобится, выпущу.
И так далее. Это надо же, в который раз она добилась своего: отыскала в
этой барахолке, среди всяческого тряпья, среди бракованных и уцененных
товаров как раз те несколько вещиц, которые стоило купить.
И вот мы выбираемся оттуда, заходим в какую-нибудь закусочную, я
получаю поджаренный сандвич с сыром и апельсиновый напиток, мать берет чашку
куриного бульона с лапшой; ко мне магически возвращается жизнелюбие, интерес
к чудесам Нью-Йорка, от которых мне обычно перепадает в конце концов
что-нибудь вроде новой книжки о похождениях межпланетного сыщика Флэша
Гордона, купленной в газетном киоске. На Лексингтон-авеню мы садимся в
метро; по названию строившей его компании нужная нам ветка называлась
"Ай-ар-ти", на Манхэттене метро пролегало под землей, но в Бронксе, чуть
южнее стадиона "Янки", выскакивало на поверхность и мчало нас дальше к
северу по путям, проложенным высоко над Джером-авеню. В вагоне сиденья шли
по всей длине вдоль стен, спинками к окнам, я сидел рядом с матерью, льнул к
ней - моей мучительнице и заступнице; она же, погруженная в неисповедимые
свои размышления, сидела, скрестив лодыжки и разложив сумки от Кляйна на
коленях. Я, приподняв колени, читал о последних свирепых вылазках злобного
восточного деспота Минга Безжалостного, правителя планеты Монго, и о
решительных и жестких, но рыцарственных ответных действиях Флэша Гордона.
Мне нравился Флэш, и мне нравилась Дэйл, его девушка. Они летали туда-сюда
по всему космосу в ракетных кораблях, одежды почти не носили, однако не
простужались никогда в жизни.

14

В то время я был, кажется, во втором классе. Все яснее я чувствовал,
что мать что-то гнетет, а может, она сама стала выказывать это более явно.
Уходя на работу, отец однажды утром вложил в ее ладонь две монетки по
пятьдесят центов. Он ушел, а она села у кухонного стола.
- Вот на это, - сказала она, показывая на монетки, - я должна содержать
семью, вести хозяйство, всех кормить.
Она была женщина сильная, но легко давала волю слезам. Я ее погладил.
Стирая, она пользовалась ребристой доской, под углом поставленной в бельевую
раковину. Вверх и вниз ходили в пене ее руки.
- Когда-то у меня была самая лучшая в мире служанка, - поведала мне
мать. - Ты был совсем маленький. Она была с Ямайки, по имени Керри. Тебя