"Извек" - читать интересную книгу автора (Аладырев Святослав)

Глава 20

Неопрятные клочья облаков залетали на самую вершину. Студёный ветер бросал их на сточенный временем каменный зуб и туманные обрывки орошали скалистую площадку промозглой водяной пылью.

Стоящий на продуваемом со всех сторон пятачке, казалось, не замечал ни ветра, ни отяжелевшей от влаги одежды. Он ждал назначенной встречи и был погружён в нескончаемые думы, тяжёлые как скала под ногами.

Внезапная вспышка осветила пряди мокрых волос, вьющихся тёмными беспокойными змейками. Последовавший за вспышкой, грохот тряхнул воздух и скалу, но не того кто на ней стоял. Нехотя, будто выполняя обязательную и нелюбимую работу, повернул голову навстречу приближающемуся свисту, поднял глаза. Вдалеке, из месива туч вылетел огненный шар и ринулся к скале, постепенно замедляя полёт.

Стоящий на ветру рассеянно глянул вокруг себя и неторопливо отшагнул к краю. Из под ноги выскользнула глыба величиной с седло боевого коня и, кувыркаясь, скрылась в кипящих облаках. Однако, наступивший на неё — даже не покачнулся. Задумчиво поглядев на босую ногу, что зависла над бездной, вновь повернулся к огненному колесу и только тогда медленно вернул ступню на каменную твердь. Свечение, тем временем, поутихло и обнажило раскалённый полупрозрачный пузырь с ссутулившимся человеком внутри. Очередной рывок ветра вздёрнул на его пути обрывок тучи, и та, соприкоснувшись с волшебным жаром, мгновенно растаяла.

Приблизившись к скале, огненный шар завис над краем, теряя яркость и вытягиваясь в длинный кокон. От мокрой одежды ожидающего моментально пошёл пар. Высыхающие волосы светлели и сворачивались в золотые кудри.

Не успев остыть окончательно, кокон с треском лопнул и гость мягко спрыгнул на камень. Взгляды встретились. Некоторое время оба молча стояли под резкими порывами ветра, потом шагнули вперёд и стиснули друг друга в крепких объятиях. На миг глаза мыслителя потеплели, но в следующее мгновенье снова потухли, превратившись в два озера печали.

Прибывший тоже отстранился. Будто смутившись проявлением чувств, отвёл глаза и оглядел бескрайние нагромождения туч.

— Ну вот и встретились. Не соскучился?

— Всё шутишь, — отозвался ожидавший. — Рассказывай, что приключилось.

— Да ничего хорошего, чего бы ты не знал. Однако не худо бы всё это маленько подправить, пока не поздно.

— А не поздно? — печально спросил золотоволосый и взглянул на гостя.

Глаза задержались на прядях волос, что начали терять былой огненный цвет. Несколько серебряных нитей заблудились и в гуще рыжей бороды, но глаза всё так же метали зелёные молнии. Гость пожал плечами попытался улыбнуться.

— Пока ещё нет, но нужно поспешить. Сбылось предвидение, времена опять меняются. Ученик уже оседлал чёрного коня. Кошма—Скупорук решил расстаться со своим сокровищем. Надо бы Ученику пособить, теперь ему быть одним из камней в опоре бытия, а Кошма свидетелей не оставляет…

— Почему Ученик?

— Почему? — переспросил рыжеволосый. — А почему мы когда—то… и до сих пор. Наверное потому, что может.

В синих глазах мыслителя мелькнула тень понимания.

— Тогда пора, — произнёс он, выныривая из океана дум. — Веди!

Рыжеволосый кивнул и указал за нагромождение свинцовых туч. Мыслитель проследил за рукой и от скалистой площадки в нужном направлении побежала дорожка застывшего воздуха. Казалось ветер и облака смёрзлись в прямую, гладкую как лёд полосу. Снизу и по бокам всё так же бесновалась стихия, но под ногами была прозрачная твердь, над которой всё так же неистово проносились клочки серого промозглого тумана.

Двое двигались не торопясь, но каждый шаг по невидимой дороге переносил их на сотню полётов стрелы. Через дюжину шагов ветер утих и за тучами блеснуло солнце. Рыжеволосый оглянулся на спутника, размеренно ступавшего босыми ногами. Тот всё так же смотрел перед собой, но видел что—то по другую сторону земли…

…Извек заново прокручивал разговор с Кощеем. Что—то неуловимое скребло душу, вызывало из подполов сознания странное раздражение. Неспроста, ох неспроста вся эта затея Бессмертного. Уж слишком добрым казался вечный злыдень. И объяснил всё слишком понятно, ни один из доводов не вызывал сомнения. Это то и настораживало. Да и, судя по тому, что говорили в народе, верить ему нельзя. Ни в чём. Извек и не верил, но куш, предложенный хозяином сказочной пещеры, был слишком велик, чтобы не попытаться его получить.

Вот только что будет потом…

Не плюнет ли Кощей на своё слово, когда всё будет сделано. Хотя, с другой стороны, надо сначала сделать. Кощей говорил, что Сотнику это под силу, однако, надо ещё доехать… а доехав, умудриться сделать всё как надо. Извек ещё раз припомнил напутствие Бессмертного:

…на берегу — четыре скалы, торчат подобно нацеленным в небо перстам. Если отплыть от берега на полёт стрелы, то две крайние перекроют пару других. В том месте, где четыре скалы станут двумя, и надлежит бросить яйцо.

Тревожные мысли потеснила разумная думка: а на чём отойти от берега? Вплавь? Оставив коня с оружием на берегу? Дурость! Что он, селезень — с яйцом по волнам шоркаться?! Нет уж, лучше соорудить плот, если будет из чего… Ну да ладно, дойдём — увидим, а там и поглядим…

Вновь вспомнилась Лелька. Её звонкий смех, глаза, волосы. Почему—то захотелось бережно взять это чудесное созданье, положить за пазуху и замереть…

Четыре скальных перста увидал издали. В обе стороны, сколько хватало глаз, тянулся пологий берег, а над прибоем, до самого глазоёма, простиралась ровная серо—голубая гладь. Подъехав ближе, разглядел белый дымок костра и две сидящих фигуры. Один понурил голову с золотыми, как спелые колосья, кудрями. Другой бодро поглядывал по сторонам и спорил с костром огненной шевелюрой. Рядом ни коней, ни лодки — явно забрели пешком. Тот, что держался попрямее, оглянулся и помахал рукой. Второй даже не двинулся, сидел ссутулившись, не отводя глаз от костра.

— Ты глянь, — пробормотал Сотник. — Какие тут люди приветливые, к себе зовут и за колья не хватаются.

Конь не выказал никакой настороженности и, не обращая внимания на голос хозяина, спокойно двинулся к костру.

— Ты что, травоед, договаривался с ними тут встретиться… на бережке посидеть, рыбки поесть? Не пойму только, кто тут хозяин, я или твои блохи? Может дальше мне тебя везти? Седло с уздечкой — себе напялить, а ты будешь копытами мне в бока тыкать…

Конь скосился. Извек заметил в умных глазах укор, махнул рукой. Отпустив повод проворчал:

— Ладно—ладно, умней тебя по дорогам скакали, да всех волки съели. Ступай, раз сам знаешь.

Один из сидящих у костра казался знакомым. На гордо посаженной голове колыхались длинные рыжие лохмы, где—то уже виденные, но давно и мельком. Поверх белой рубахи без узора, на могучей груди, висело несколько шнуров с оберегами. Штаны из добротной кожи заправлены в крепкие сапоги.

Второй, незнакомец в полотняной одежде, сидел босиком. Огрубевшие ноги, давно отвыкшие от обуви, протянул к огню, в задумчивости пошевеливал пальцами. На лице печать бесконечной усталости, будто сто лет держал на плечах небо, землю и воду в придачу.

Копыта Ворона замерли в пяти шагах от костра. Тот, что по—хозяйски махал рукой, поднялся и дружелюбно заговорил.

— Исполать тебе, путник, — он прищурился. — И коню твоему.

— И вам, добрые люди! — кивнул Сотник, а сам подумал: может я вообще лишний, с конём побазарите…

Рыжеволосый хмыкнул, будто услыхав эти мысли, поглядел на коня, спрятал улыбку в бороде.

— Окажи честь, присядь к нашему огоньку, отдохни с дороги.

— Ну ежели не обременю, — Извек спрыгнул на землю, зыркнул на коня, как древлянин на печенега, шагнул к пустовавшему камню, присел. Взгляд упал на резной посох, лежащий между незнакомцами. В голове роились суетливые мысли: где же всё—таки видел?.. На дворе у князя?.. Вёсен семь тому… Неужели?!

В голове, тыкаясь в стенки черепа, заметалась догадка.

Тот, меж тем, почему—то кивнул и протянул пруток с жареным морским зверем, растопорщившим шипастые складные ноги.

— Долго же ты ехал! Заждались!

— Так дороги, теперь сами знаете какие, — оправдался Сотник, принимая пруток. — Каждый встречный бросается помочь, кто мечом, кто дубиной, лишь бы быстрей доехал.

Босой незнакомец оторвался от невесёлых дум, поднял синие глаза.

— Всегда так было, и ещё долго будет. Главное, доехал.

Он посмотрел на рыжеволосого. Тот неторопливо потянул из—за камня кувшин и три серебряных кубка. Наполнил, протянул гостю и своему тоскливому спутнику. Отпив глоток, подбодрил:

— Ты поешь, поешь. Нам, сытым, только поболтать, а у тебя, небось живот к спине прилип.

Извек вспомнил про жареного зверя, оглядел со всех сторон, щёлкнул пальцем по красному закопченному панцирю. Смикетив, что зверь вроде рака, только очень изуродованного богами, примерился и с хрустом обломил одну ногу. Брызгая соком, раскрошил зубами бугристую броню, жадно сжевал белое мясо и ополовинил кубок. Вздохнув, поднёс ко рту вторую ногу, помедлил и беззаботно поинтересовался:

— А почто ждали—то? Я сюда, вроде как, случайно заехал!

Сотник опять захрустел угощением. Рыжий улыбнулся, глянул на мыслителя.

— Да слыхали, что Кощей кое—что перепрятать решил, а поручил тебе.

Извек замер с клешнёй в зубах. Прищурился, отложил еду, поправил меч.

— А вам что за дело, кто, кому и что поручил. Не у вас же скрал. А своё — куда хочет, туда и прячет…

— Да ты успокойся, — засмеялся рыжий. — Нам чужие яйца без надобности. Ты ешь, ешь, а перепрятать успеешь, мы тебе даже поможем.

Сотник с сомнением отхлебнул вина, выжидающе молчал, пока незнакомец не продолжил.

— В вещице этой огромная сила схоронена, и нам хотелось бы знать, что она упрятана хорошо и надолго. Тем паче, что яйцо это у Кощея не всегда было, и до того, как он туда свою смерть упрятал, в скорлупе уже много чего понапихано было. В нём же полмира уместиться может, только сумей открыть и закупорить.

Сотник недоверчиво кивнул, поглядел на неторопливый прибой.

— А помочь как собираетесь? Вместе со мной поплывёте, или на берегу, коня стеречь останетесь?

— Поплывём! — ответил Рыжеволосый. — Чего коня стеречь? Тут, на полдня вокруг, ни души не сыщешь.

Он глянул на спутника.

— Как там у нас с лодочкой?

Мыслитель оторвался от дум. Рассеянный взор скользнул по берегу и вернулся к огню. Веки закрылись, тело обмякло и застыло, как осенний омут. Через некоторое время пошевелил пальцами на ногах, разомкнул губы.

— Уже не далече. — проронил он задумчиво и оглянулся.

Сотник тоже обшарил глазами синюю полоску на стыке воды и неба, но ничего не увидел. Однако, рука незнакомца поднялась и ткнула пальцем вдоль берега.

— Ага, — улыбнулся рыжеволосый. — Идёт потихоньку. Пождём, уже скоро.

Извек таращил глаза в указанном направлении, но видел лишь рябь на поверхности воды, да чаек, мельтешащих над волнами. Иногда казалось, что различает тёмную точку, но не был уверен, что она не мерещится. Наконец, устав щуриться, вернулся к еде. Когда догрыз седьмую лапу, снова бросил взгляд на море и замер. Неясная точка выросла и превратилась в лодью с обрывками паруса. Корабль лихо сёк воду острым носом и, раскачиваясь от боковой волны, быстро приближался. Что—то в этом неуклонном движении настораживало. Сотник отложил круглый панцирь, не сводил глаз с моря, пока не понял, в чём странность. На приближающейся посудине, ни на носу, ни у руля, ни за прибитыми вдоль борта щитами не было ни души. Лодья с драконьей мордой плыла сама по себе, будто бы не замечая волн и встречного ветра.

Ярл Якун как—то рассказывал о дракарах, что долгие годы странствуют по морям без команды. Но тогда Извек не поверил, приняв всё за хмельные байки и сказки северного народа. Теперь вовсю таращился на такой дракар и не верил глазам. Будто ведомый крепкой рукой, корабль шёл к ним. Едва нос посудины проскрёб полоску берега, незнакомцы поднялись. Рыжий мотнул головой.

— Пойдём прокатимся, пока не уплыл.

— А пойдём. — ответил Извек, вставая.

Достав из сумы яйцо, двинулся к морю. Подождал пока оба заберутся на борт, передал Кощееву реликвию и, подтянувшись, перенёс тело на палубу. Не успел оглядеться, как под днищем скрежетнула береговая галька и дракар двинулся от берега. Помня научение Кощея, Сотник вперился взглядом в скалы. Как и было обещано, столбы медленно заползали один на другой и скоро остались видимыми только два ближайших к воде.

— Табань,[57] приехали! — скомандовал Извек и тут же почувствовал как доски дёрнулись из—под ног. Едва успев ухватиться за ближайший щит, со страхом заметил как двое тоже покачнулись, но пальцы рыжего цепко держали кругляк скорлупы. Корабль замер, как выпь посреди осоки. Оба незнакомца сгорбились над яйцом. По ушам жахнуло, будто над головой лопнула гусельная струна, толщиной в руку. Палубу на миг заволокло дымом. Когда ветерок сдул белые клубы, в ладони мыслителя была узкая вершинка яйца, напоминающая чашу, только внутри её было черно, как в бездне. В руках рыжеволосого сияла вторая часть. В открывшемся срезе искрились чёрные кристаллы, мелькали непонятные пятна, проблёскивали части незнакомых вещей. Мыслитель вытянул вторую руку, разжал кулак и во все стороны брызнули лучи ослепительного света. Сотник зажмурился, а когда открыл глаза, это яркое уже впихивали в скорлупу. Судя по тому как напряглись пальцы рыжеволосого, упихать было не так легко. Наконец лучи утонули в мерцающем хаосе, и мыслитель выдернул руку обратно. От резкого движения, из яйца выпала и покатилась белая бусина. Извек остановил ногой, подобрал, протянул обратно. Рыжеволосый отмахнулся.

— Возьми себе, пригодится, их тут и так выше крыши, аж вываливаются, — он захлопнул скорлупу. — Порядок!

— А чё это за горох? Жемчуг? Так почему не блестит? Или не жемчуг…

— Желанья. Вернее, исполнение желаний, причем любых. Одна бусина — одно исполнение, а почему не блестит, не знаю. Вон у него спроси.

Он кивнул на молчаливого. Тот поднял голову, глянул на бусинку и негромко, будто оставаясь во власти печальных дум, заговорил:

— Заблестит, когда исполнится. Только… чёрной станет, — он умолк, но, поймав непонимающий взгляд Сотника, пояснил: — От гнева богов почернеет. Нам, вечным, не по нраву, если что—то без нашего ведома случится. А над людскими желаниями боги власти не имеют.

Он опять ушёл в себя, потеряв к разговору всякий интерес.

— О, как! — подмигнул Рыжеволосый. — Береги теперь. Такой горох под ногами не валяется и в огороде не растёт. Ну, швыряй. Да не желание, яйцо швыряй!

Извек потрясённо шагнул к борту, заглянул в чёрную воду. Подержал Кощееву реликвию на вытянутой руке и разжал пальцы…

В голове молотами стучали последние слова незнакомца: …нам вечным… без нашего ведома… От судорожной догадки потемнело в глазах, так который же из них. Захлопнул рот, собрался духом, оглянулся и опять уронил челюсть. На дракаре никого не было. Посудина сама собой разворачивалась к далёкому берегу.

Ворон топтался у кромки воды, отступал когда шипящая пена норовила подобраться к копытам и игриво отскакивал от брызг. Дождавшись когда хозяин спрыгнет с дракара, потрусил к нему. Сотник взобрался в седло, повертел в руке белую бусину и, развязав шнурок Мокшиного кошеля, кинул подарок к монетам, авось пригодится. Миновав каменные столбы оглянулся. Корабль резал волны вдалеке от берега, направляясь по одним богам известному пути…