"Хаймито фон Додерер. Слуньские водопады" - читать интересную книгу автора

есть впервые после того, как была допрошена в качестве свидетельницы,
обратилась к кому следует. Обвиняемый по этому процессу, некто
Окрогельник, был омерзительный парень. В тот раз из-за недостаточности
улик по обвинению в насилии и на основании вердикта присяжных он был
оправдан. Хотя судимостей у него было множество. При повторном
рассмотрении дела Окрогельника вдруг выяснилось, что достаточно солидная
кража так и не была раскрыта. Неожиданно для всех обвиняемый заявил, что
тогда у него все было похищено и продано за его спиной прежней его
возлюбленной, горничной Софи Лисбауэр. Но этот бессмысленный наговор не
очень-то ему помог. Дело в том, что Софи некогда служила в доме Ритиной
матери, и там ее звали не Софи или Соферль, но почему-то Сопферль, а потом
даже Цопферль. В то время, несмотря на как будто бы вполне благопристойное
поведение Окрогельника, она вдруг почувствовала к нему антипатию, более
того, пожелала от него отделаться, когда он все чаще стал приносить
небольшие коробки и пакетики (некоторые из них были довольно-таки
тяжелыми), а Цопферль должна была прятать их в своей комнатенке; вскоре
они уже заполнили все пространство под ее железной кроватью, а у стены,
можно сказать, образовали вторую стену. "Сельскохозяйственная дребедень",
как-то пояснил он, купленная по поручению его невестки, ставшей хозяйкой
небольшой усадьбы в Штирии, вскоре он все это туда переправит. Цопферль
была очень недовольна и поделилась этим неудовольствием с фройляйн Ритой,
своей однолеткой, добавив, что хочет отделаться от Окрогельника и его
барахла. Итак, обе решили посвятить в эту историю мамашу Эптингер
(урожденную Глобуш), которая сумела позаботиться об Окрогельнике, выставив
его из своего дома, когда он снова заявился на кухню к Цопферль (обычно он
быстро проходил в ее каморку и возился там со своим барахлом). Ему
пришлось живо унести все, что он - отнюдь не глупо - припрятал под сенью
почтенного дома. Его навет в суде против прежней подруги был, однако,
очень глуп; Рита Бахлер и ее мать, которая в то время еще была жива,
подробно рассказали, как все происходило. Вообще же Окрогельник быстро
сыскал еще более надежное укрытие для своих ценностей. После того как его
выгнала госпожа Эптингер, его снова арестовали, на сей раз за участие в
распространении фальшивых денег.
Впрочем, долго они об этом судебном деле не говорили (оно могло
равняться с их нынешним общением только своего рода грубоватой, вернее,
неполной осязаемостью, и интерес к нему у них быстро пропал). Пожалуй, у
Демеля они еще поговорили, но на улице его уже не существовало. Это была
одна из немногих прогулок, которую Рита совершила вместе с доктором
Ойгеном, и то лишь в начале их связи. Итак, в ходьбе по улице уже сейчас
было нечто безусловно предварительное, оно означало в будущем совсем иное
положение вещей и было не специальной ширмой, оно вело их, и они прямиком
шли на него. Шли, не ведая отступлений или отходов в сторону, шли к
близлежащему, оно упало им под ноги, и они должны были через него
переступить.
День уже оставил позади сияющее утро и теперь, озаренный синевой небес,
блестел на отдельных предметах, которые никто не воспринимал в
отдельности, а только как усложненный световой концерт, сравнимый скорее
со звуками большого оркестра, чем с сольным исполнением. Он хотел
посмотреть картины, выставленные здесь поблизости в зале аукциона,
намерения у него были самые определенные. Там должна была идти с молотка