"Елена Долгова. Маги и мошенники" - читать интересную книгу автора

- Где оно? Посвети, Лакомка!
В углу конюшни, там, где заезжий сэр поместил кое-какие "догогие
сегцу" реликвии, шевельнулся мятый серый комок. Комок вздохнул, немного
повозился, подрожал коротким пушистым хвостиком и выпустил на свет шею,
увенчанную приплюснутой головой. Голова, с яблоко величиной, поднялась на
два с лишним локтя над землей, и робко уставилась на Хайни чудесными карими
глазами.
- Ух ты, Лакомка, глянь, ну и шея у этой птички!
Струс мигнул, надернул на глаза тоненькую белесую пленочку, щелкнул
клювом, и церемонно поклонился.
- Как ты думаешь, откуда это чудо у Хрыча завелось?
- Странствующий рыцарь какой-нибудь в Сарацинии поймал, а в Нусбауме,
пропившись, заложил.
Струс поднялся во весь рост, распрямил длинные ноги. Ноги оказались
наподобие журавлиных, только потолще и...
- ...а когти у него здоровенные.
- Зато крылья тощие. И не летучий он. Давай мешок!
Струс покорно топтался на месте, чуть склонив голову набок. Нежно
подрагивали метелочки коротких крыльев.
- Хватай его и суй туда.
- Сам хватай.
- Держи мешок, храбрец. А я...
Струс смущенно поджал ноги, оторванная от земли долгопалая когтистая
лапа сложилась в подозрительно знакомую фигуру.
- Мешок держи, говорю!
- Ых!
- Вот так! Тепленьким взяли.
Струс повозился, устраиваясь поудобнее. Герои выбрались в разоренный
палисадник, вскарабкались на многострадальный заборчик и вскоре очутились
на пустынной улице Нусбаума, под мелким назойливым дождем. Град так и не
пошел. Словом, как и было сказано, ночь выдалась замечательная.


* * *

Ночь сменилась розовым утром, а утро осветило нового героя короткой
истории знаменитого скандала в Нусбауме. Герой этот, профессор Парадамус
Нострацельс, доктор обеих медицин, астрологии и герметики, поселился в
Нусбауме около пяти лет назад после малосущественных событий, которые,
однако, заставили его поспешно оставить столицу. Зелья ученого герметика
включали порой такие ингредиенты, о которых и не подозревали пациенты -
тонкую материю тайны следовало хранить от грубых лап невежественных
провинциалов.
Парадамус Нострацельс любовно глянул на хирургические инструменты и
желчно посмотрел на гостей - небритый крепыш Хайни тупо мигал коровьими
ресницами, а чернобородый толстяк Лакомка выглядел в точности так, как и
должен выглядеть неукротимый пожиратель пива.
...Если придерживаться истиной правды, происхождение Лакомкиного
прозвища было темно. Пожалуй, поискать причину стоило вдалеке от
нусбаумских трактиров - Рихард имел склонность дружески заботиться о