"Борис Долинго. Другое место" - читать интересную книгу автора

Винову. Это был какой-то выскочка, искатель приключений с Земли - Хиггинс
уважал наёмников. Вот и этот: без году неделя на Попое, а уже получил звание
лейтенанта, проходимец!
По всей видимости, был он французишка, так как фамилия у него была такая -
д'Олонго. Что такое "французишка", капитан не знал, но крутилось, почему-то в
голове.
Изредка, когда он очень напрягал память, у него возникали странные
галлюцинации. Попытки вспомнить что-то могли привести к появлению вверху
справа перед глазами зеленоватых полупрозрачных непонятных надписей. Например,
пытаясь увязать слова "французишка", "Франция" и "Земля" иногда могли вызывали
тексты вроде: "К&М: Франция (France), Французская Республика (Republique
Franciase), гос-во в Зап. Европе, на З. И С. омывается водами Атлантич.
ок....", и так далее, в том же духе - такая же белиберда.
Что это значило, капитан не понимал, никому о таких штучках не
рассказывал, а то ещё за сумасшедшего примут, и каждый раз, когда галлюцинации
возникали, старался пропустить стаканчик-другой, чтобы снять стресс. Надо
сказать, помогало.
Видимо, всё это было результатом нервных потрясений, связанных с
переворотом Хиггинса. К счастью, у капитана была здоровая натура, как он сам
считал, и такие видения посещали его всё реже и реже.
Паршивый соглядатай, подумал капитан, ненавидевший скакавших через
очередные звания службистов и, тем более, соглядатаев.
Правда, был случай, благодаря которому д'Олонго сумел завоевать некоторое
расположение капитана. После очередной диверсионной операции против дисов с
планеты Идента, когда почти вся команда наёмников была перебита, и капитан со
своим зампоидом едва уносили ноги на подбитом корабле, д'Олинго, находясь в
развороченной гиперонным снарядом рубке, в два присеста высосал из горлышка
бутылку трофейного коньяка "Пять Звёздных Скоплений". При этом он вальяжно
опирался на обнажившийся кожух реактора. Капитан, бывший изрядным пьянчугой, и
тоже бравировавший своей устойчивостью к ионизирующим излучениям, это оценил.
Но всё равно он испытывал к д'Олонго неприязнь, какую только может
испытывать арестант к своему тюремщику.
Капитан глубоко затянулся, выпустил отливающий изумрудом на солнце дым и
заорал на двух наёмников, присевших, было, на ёмкость с ОВ передохнуть:
- А ну-ка, вы, остолопы, пошевеливайтесь! Чего расселись, протухшие
урановые стержни! В порошок сотру и, ветры пустив, развею по Вселенной!
Из грузового люка вылез д'Олонго, подал ногой зазевавшемуся не его пути
фермянину, осмотрелся и, увидев капитана, направился к нему.
- Поразительная бестолочь попалась в этот раз, - сказал зампоид вместо
приветствия. - Копаются как врачи скорой помощи, принимающие роды в зале суда
у подсудимой.
Он тоже смачно сплюнул и вытащил сигареты. Капитан хотел спросить, причём
тут роды в зале суда, но, увидев настоящую "Приму", потянулся к пачке, далеко
отшвырнув свой зелёный окурок. Они закурили.
- Как вы полагаете, - спросил д'Олонго, - закончим закладку фугасов до
полуночи?
- С этими скотами? - Капитан ткнул сигаретой в сторону копошащихся
десантников. - На этот раз нас точно ухлопают, если не дисы, то эти бегемоты.
У меня нехорошее предчувствие. Им бы только жрать, да спать, да на бабу свою с
Фермы залезть. Когда этого не получают, могут очень даже пустить тебе пулю в