"Мирон Долот. Голодомор " - читать интересную книгу автора

постановления все стало социалистической государственной собственностью и
надежно охранялось законом.

ГЛАВА 21.

Наконец, пришло время сбора долгожданного урожая 1932 года. Его начало
ознаменовали бесконечные политические речи.
Где-то в середине июля мы стали свидетелями прибытия комбайна и двух
косилок, а на следующий день в село на грузовиках приехали два небольших
отряда военных. Грузовики встали в ряд с уборочными машинами, а солдат
поселили в здании школы. Вскоре нам стало известно, что военным запретили
покидать школьное здание и заговаривать с местным населением. Вокруг школы
днем и ночью стояли караулы. В течение тех двух месяцев, что военнослужащие
провела в нашем селе, мы ни разу не видели их на улицах или разговаривающими
с кем-нибудь из колхозников.
Вслед за военными прибыли группа студентов и группа рабочих.
Студенты были из педагогического института, единственного высшего
учебного заведения в районе. Рабочих прислал машиностроительный завод. Этот
завод, как мы часто слышали, стал инициатором образования нашего колхоза и с
тех пор нес над нами шефство. Эти две группы новоприбывших разместили в
помещении, которое до разрушения церкви служило приходской школой. Все эти
новые люди тоже были полностью от нас изолированы.
Объявили, что в следующее воскресенье, поскольку в то время каждое
воскресенье было рабочим днем и выходных тогда не было, торжественно
откроется компания по уборке хлеба. Ранним воскресным утром все колхозники
должны собраться на сельской площади. Поговаривали, что будут раздавать
горячую еду. Это сработало! Когда мы подошли, площадь уже до отказа была
заполнена людьми, хотя утро только начиналось, и солнце едва показалось над
горизонтом. В колхозе люди работали не по часам, а по солнцу: от зари до
зари.
Как и во время Первомайской демонстрации, котлы уже шипели в самом
центре площади. Вокруг котлов стояло несколько тысячников с ружьями на
плечах. Немного дальше в двух грузовиках разместились солдаты.
Комбайн с одной стороны окружила группа студентов, а с другой - группа
рабочих. Все эти официальные представители и посланцы выглядели весьма
торжественно. Они избегали смотреть на нас, оборванных и изголодавшихся
колхозников.
Мы все смиренно стояли поодаль от котлов, не отрывая взглядов от
дымящей каши. На этот раз никто не лежал на земле, не имея сил подняться или
умирая от полного истощения, как это было на Первое
Мая. Те люди уже умерли. На площади и вокруг нее выстроились самые
выносливые, вырвавшиеся из цепких рук голода. Они выжили потому, что не
гнушались есть все, что находили съедобным, как бы неприятно, невкусно и
испорчено это было.
Товарищ Тысячник взобрался на комбайн, чтобы начать то, чего избежать в
такой ситуации было нельзя: политическую речь. На этот раз, к всеобщему
удивлению, его речь оказалась довольно короткой.
Тем не менее, он не забыл напомнить нам, что только колхозы имеют
возможность отпраздновать наступление урожайного сезона хорошо
организованным и возвышенным образом. Говоря об уборочных машинах и