"Мирон Долот. Голодомор " - читать интересную книгу автора

поверхность резинового шара. Кожа легко лопалась и быстро развивалась
инфекция.
С оттепелью потянулась вереница нищих. Те, кто еще мог передвигаться,
покинули свои жилища в поисках пропитания. Старые и молодые, в основном
женщины и дети, медленно переходили от дома к дому, еле волоча свои ноги,
обмотанные рваным тряпьем. Они умоляли дать им поесть, что угодно:
картофелину, кусочек хлеба или початок кукурузы. Я помню, как с появлением
голода, истощенные люди останавливались на пороге, часто при этом плача, и
просили поделиться хоть какой-нибудь едой. Если им отказывали, то они
извинялись за то, что потревожили, и тихо уходили.
Но этой весной нищие представляли собой совсем иную картину. Эти
отчаявшиеся люди, сломленные жестоким временем, бесправием и голодом, уже
больше не были теми скромными, уважающими себя и других крестьянами. Их
страх перед голодом был таким большим, что они почти потеряли человеческий
облик, превратившись в одичавших, голодных животных, занятых только поисками
пищи. Они перестали различать друзей и врагов и были способны пойти на
убийство из-за куска хлеба.
Их одежда давно превратилась в лохмотья, и сами они находились на грани
полного истощения.
С глазами на выкате и протянутой рукой они подходили к кому-нибудь, но
теперь ни о чем не молили: у них не было голоса, они только плакали. Часто
их слезы оказывались смешанными со зловонными выделениями из сочившейся кожи
на воспаленном лице. Они шепотом просили дать им крошку хлеба.
Еще одним признаком надвигающейся смерти от голода были вши, мелкие,
плоские, бескрылые насекомые-паразиты, постоянные спутники нищеты и лишений.
Обессиленные люди перестали заботиться о себе, они не могли принести воды и
развести огонь, чтобы помыться или постирать. Мыла не было. Уже несколько
лет на селе не видели куска мыла. Но даже, если бы мыло и продавалось, мы не
могли его купить.
Во-первых, у нас не осталось денег. Во-вторых, мы не имели права ничего
приобрести в государственных магазинах, потому что наш колхоз не выполнил
план по хлебозаготовке. В результате были грязными, немытыми и кишели вшами.
По мере охлаждения рук и ног умирающего от истощения человека, вши
перемещались в более теплые участки на лице: глазные впадины, уши, уголки
рта и ноздри. Это безошибочно указывало на то, что жить такому человеку
осталось совсем немного.
Участь детей - это самое душераздирающее зрелище того времени. Я
никогда не смогу забыть их жалких, исхудавших или опухших от голода лиц, с
размазанными по ним слезами.
Они не могли понять, почему нет хлеба, почему нет еды. События в
большом, "взрослом", мире не укладывались в их детские головки.
Думая о детях того времени, я не могу не содрогаться от ужаса. Бог мне
свидетель, что, когда я пишу эти строки, бумага намокла от моих слез.
Немногие дети в нашем селе пережили страшную зиму, а те, кто остался в
живых, были похожи на скелеты, настолько ослабленные, что не могли даже
плакать. Головки на тонких шейках выглядели как надутые шары. Их маленькие
костлявые ручки и ножки напоминали палочки. Животы распухли, жидкость
бесконтрольно сочилась из половых органов. Эти детские лица преждевременно
состарились и исказились.
Они смотрелись как старички: покрытые морщинами, вялые и очень, очень