"Юрий Домбровский. Царевна-лебедь" - читать интересную книгу автора

Она сидела за столом в саду, шпилькой чистила вишни, пальцы у нее были
багровые, и выше локтя на мякоти руки виднелись острые кровавые брызги. На
ней было жемчужно-серое платье с короткими рукавами.
Когда я подошел, она посмотрела и не улыбнулась.
- Садитесь, - сказала она сдержанно. - Поставьте эту корзину на стол и
садитесь!
Я сел. Она ловко дочистила вишню и швырнула ее в медный таз.
- Вы очень нехорошо поступили со мной, - сказала она.
Я пробормотал какую-то невнятицу.
- Подглядывать вообще нехорошо, а в таких случаях уже совсем не
годится.
- Я собирал ландыши, - пробормотал я очень жалко.
- Очень может быть, - согласилась она сухо и почти таким же тоном,
какой я слышал от нее в лесу. - Но, увидев в лесу меня, вы должны были
подойти ко мне или же, если не желали встречаться, уйти.
Она сказала "ко мне", а не "к нам", и это почему-то меня обрадовало.
- Простите! - пробормотал я. Она зачерпнула пригоршню вишен.
- Это хорошо, что вы не запираетесь, - похвалила она. - Видите, я
ничего не сказала вашему дяде и даже сделала вид, что ничего не заметила,
но... - Она заглянула мне в глаза. - Ведь вот, наверное, вам самим
неприятно, правда?
Я кивнул головой.
- Ну конечно же! - Она помолчала. - Когда мне было двенадцать лет, -
проговорила она, слегка морща лоб, - я была так же любопытна, как вы, и
подсмотрела то... ну, одним словом, то, что мне не полагалось видеть. - Она
помолчала. - У вас нет старшей сестры? - спросила она вдруг. Я покачал
головой.
- Вот и у меня не было старшей сестры, и мне было очень, очень
нехорошо. Подождите, у вас плечо в паутине.
Она подошла, отряхнула меня ребром ладони и вдруг двумя прохладными,
длинными пальцами взяла за виски, повернула к себе.
- Я спросила вашего дядю про вас, и он сказал, что уже три дня, как его
не видно, не то, говорит, с товарищами подрался, не то, верно, заболел.
От ее голоса, голубого сияния наклоненных ко мне глаз, от ее
прикосновения и доверия - от всего этого вместе мне стало жарко, томно,
нежно, чего-то очень жалко, и я заплакал: сидел, потупив голову (она не
отпускала меня), улыбался, а слезы капали и капали.
Она не останавливала их, не утешала, не задавала вопросов, а только
стояла и смотрела.
- Ну хватит, - сказала она мягко. - Не стоит это все слез!
Я обтер глаза.
- Не стоит! - повторила она решительно, локтем провела по лицу,
отбрасывая волосы, потом, далеко отставляя два багровых пальца, осторожно
обхватила меня за шею и два раза тихо, но сильно поцеловала в губы. - Вот, -
сказала она. - Вот, вот и вот! И вы простите меня, я, кажется, что-то не то
вам говорю, вы ведь не подглядывали? - Она не отпускала моей шеи, и я,
потупившись, молча кивнул ей головой.
Она долго молчала, а потом сказала:
- Как это все-таки отвратительно! И ведь каждый должен пройти через