"Юрий Домбровский. Царевна-лебедь" - читать интересную книгу автора

спросить?
- Ты женишься на ней? - спросил я внезапно сам для себя.
Он как будто нахмурился и спросил не сразу:
- Это кто тебе сказал?
- Говорят, - вздохнул я.
Он помолчал, подумал, покачал головой, вздохнул тоже и вдруг стал
томным и изысканным.
- Видишь ли, дорогой мой, - сказал он совершенно новым для наших
отношений ласковым и возвышенным тоном, - она красавица, известная
балерина... по горло в деньгах... У ее ног... Да, мой милый, - тут он
засмеялся, а я понял, что все-то он мне врет. - Не знаю, не знаю, я еще
ничего не решил.
Я стоял и молчал.
Непередаваемое неудобство было не в словах, а в самой возможности этого
разговора. Я еще не понимал, почему и откуда это чувство, отчего мне так
неловко, но твердо знал, что оно правильное, справедливое, и мне от него, не
уйти.
Понял это и дядя, он заторопился, посмотрел на часы и, бормоча что-то,
выскользнул из комнаты. А я вдруг прямо пошел к зеркалу. Неуклюжий парень со
стриженой головой, толстым лупящимся носом и оттопыренными ушами, красный и
обветренный, стоял передо мной. Невозможно было поверить, что это и есть я.
Вот оба эти чувства вплелись в мое отношение к ней, и я потерял голову
и не знал, что же мне с собой делать.
Семь бед - один ответ, через два дня я подкараулил их в Нагилевском
лесу, когда они целовались. И все было так, как в моих жестоких снах, только
меня-то не было с ней... Он сидел на болотной кочке, на плаще, она лежала у
него на коленях с полураспущенными волосами.
Меня поразило ее лицо - оно ослабло, распустилось, ушло в туман, только
глаз она не закрыла, и они светились по-прежнему.
Тут подо мной затрещал можжевельник, и она быстро вскочила. Я помертвел
и припал к земле.
Она подошла к самому кусту, поглядела, постояла, ничего не увидела и
отошла. Затем они заспорили.
- Нет, - сказала она вдруг очень твердо. Когда я поднял голову, она уже
сидела и пудрилась, а дядя ходил по поляне.
- Но почему, почему? - спрашивал он страстно. - Сто раз я тебя
спрашиваю, и ты...
- "Вас, вы"... Александр Алексеевич, ведь сегодня-то мы не пили на
брудершафт.
Он зло махнул рукой и заходил по поляне.
- Но почему же, в самом деле? - спросил он, останавливаясь перед ней.
- Ну оставьте! - приказала она так коротко, что он ошарашенно замолчал.
Я лег на мокрый, как половая тряпка, мох и продолжал слушать. Теперь
она сидела, обхватив руками колени и откинувшись на ствол ели. Розовый
зонтик лежал рядом, - она была в чулках, и одна пятка у нее уже позеленела.
- А вы ведь не должны на меня обижаться, - напомнила она о чем-то.
- Да, да, - недовольно отмахнулся он. - Помню, помню.
- Ну вот и хорошо, - она вздохнула. - Сядьте! Терпеть не могу, когда вы
такой.
Дядя еще раз прошелся по поляне.