"Юрий Домбровский. Деревянный дом на улице Гоголя" - читать интересную книгу автора

Еще бы! Я в первый раз держал в руках свое произведение, отпечатанное на
машинке! Да как еще отпечатанное! На отличной бумаге, с широкими полями и
интервалами, черной четкой печатью. Мне казалось, что она прямо-таки
испускает сияние... Так могут выглядеть только шикарные издания инфолио. Я
таскал с собой рукопись всюду, и даже когда пошел однажды в самый шикарный
ресторан, то тоже прихватил ее с собой. Я сидел, пил пиво, а рукопись лежала
передо мной, и я ее все время перечитывал. Увидел знакомого редакционного
работника, составителя первого сборника казахских сказок Леонида Малюгу -
подозвал его и показал рукопись. Тот присел к моему столику, прочитал
несколько страниц и похвалил. Пришел художник Казахского театра оперы и
балета имени Абая - Анатолий Ненашев (в следующем году он получил золотую
медаль на Всемирной выставке в Париже за макет к опере "Айман-Шолпан") - я и
его подозвал. Он тоже присел, почитал, полистал "роман" и тоже похвалил, а
потом заглянул в конец и сказал мечтательно: "Эх, и декорации я тебе бы
оторвал! Представляешь: все бело, и небо, и степь - не за что зацепиться
глазу, но как часовые до горизонта торчат полосатые версты. А метель,
метель! - тут, конечно, надо подключить осветителя - на горизонте ходят и
сталкиваются белые столбы света. И прямо из них на зрителя несется гонец.
Динь-динь-динь!!! Нет, представляешь? Слушай, - загорелся он вдруг, - сделай
из этого оперу, а? Ведь такой букет: Пугачев, Екатерина, Потемкин, Суворов,
Державин... Представляешь? А музыка... Музыканты! С одной стороны менуэты, а
с другой пугачевцы. - "Дрн, дрн, дрн!" Топоры, косы, дубинки! Или налет
башкирской конницы! Бег коней! Несутся, несутся, несутся! - Представляешь?"
Вот так я и таскал за собой рукопись дня три, пока не решил снести ее в
редакцию альманаха. Но снес-то я ведь первый, так сказать, заглавный
экземпляр, а у меня же остался еще второй и третий, тоже достаточно хорошие.
Вот с этим вторым экземпляром я и пошел к Воронцову. Жил он около Головного
арыка, т. е., по тогдашнему нашему понятию, на самом краю света. Дальше даже
и фонари не горели. Дальше чернело огромное поле, заросшее колючками и
изрытое болотистыми ямами с зеленой и синей тиной. Отсюда и начинался не
обозначенный ни на каких картах знаменитый город Нахаловка (или Порт-Артур,
кому уж как нравится). Состоял он из землянок, домов, сложенных из фанерных
щитов, и камышитовых времянок. Все это ветхое, шаткое, гудящее под ветром,
заливаемое дождями, ползло и рушилось после осенних ливней. В городе этом
после захода солнца всегда стояла сырая тьма, ибо там не было не только
фонарей, но даже и освещенных окон. Впрочем, не было там и многого другого -
улиц, адресов, номеров домов, а под ночь даже, как ни странно, и людей. Все
обитатели его, даже собаки и кошки, с наступлением темноты не то
проваливались под землю, не то убегали из города. Мне пару раз приходилось
проходить тут ночью, и я ни разу не встретил ни одного живого существа.
Сейчас этот квадрат, пожалуй, самая оживленная и залитая светом часть
города. Тут цирк, огромный кинотеатр, несколько институтов,
сельскохозяйственная выставка. Все это так не вяжется с моим старым
представлением об этом месте, что я до сих пор не могу отделаться от
странного чувства - да полно, не перепутал ли я чего-то? Так вот, около
самого Головного арыка в редакционном доме, похожем на большую дачу, и жил
мой редактор Михаил Павлович Воронцов. О нем стоит написать подробнее.
Он был личностью примечательной. Был он тогда старше меня лет на пять,
работал, как я уже сказал, в "Казахстанской правде", заведовал там отделом
культуры. В редакции его ценили за легкое и быстрое перо, дружбу с