"Роберт Домманже. Дрессировка Фрама" - читать интересную книгу автора

лежать двадцать минут, чтобы он одумался; сами мы сядем в тридцати метрах
сзади него и целых три минуты будем кричать "лечь" или издавать
пронзительные свистки. Если мы курим, то здесь мы будем иметь прекрасный
случай покурить, какого в другой раз может не представиться.
По прошествии двадцати минут, мы идем к собаке, берем ее на сворку и
ведем домой. Это для нее большое наказание. Если этот проступок единичный
или повторяющийся очень редко, то описанного наказания будет достаточно,
чтобы привести грешника к покаянию.
Если, напротив, мы имеем дело с натурой очень неподатливой, которую мы
не смогли сделать более мягкой (что почти всегда бывает по нашей вине), мы
кладем железный кол и колотушку в нашу сумку, привязываем к концу чоккорды,
длиною тридцать метров, крестом две палки, около двадцати сантиметров
каждая, и пускаем собаку в поиск. Представим себе случай самый
неблагоприятный: щенок срывает со стойки и уносится сзади дичи, он не
сделает и пятисот метров, как приспособление, волочащееся за ним, зацепится
какою-нибудь своей частью и отдаст нам в руки нашего изверга. Тогда мы
отведем его на место, где начались его прегрешения, крепко привяжем его
цепью, которую он не может ни разорвать, ни разгрызть, и сердитым тоном
прикажем лечь, что может только поспособствовать спасительному размышлению.
Сами мы отходим, и если нам удастся самим поднять дичь под носом у собаки,
то это будет для нее прекрасным уроком.
Полчаса такого сурового ареста и затем возвращение домой не позволят
больше щенку видеть гоньбу за дичью в розовом свете.
В следующий раз мы не дадим нашему младенцу настолько удалиться от нас,
чтобы конец чоккорды уже не был более в нашей власти, и предупредим всякое
увлечение чувствительным одергиванием.
Но мы не перестанем повторять, что этого никогда бы не случилось с
собакой, выдрессированной дома по нашей методе.
Мы еще не говорили о палке, ибо очень трудно наказать ею вовремя и
достичь всех благ, ожидаемых от нее.
В начале нашей деятельности мы как-то вывели в поле молодого пойнтера,
на которого мы с полным основанием возлагали большие надежды; по свистку он
ложился на любом расстоянии и, хотя имел исключительно страстный поиск, уже
в восьмимесячном возрасте был полезным компаньоном. Однажды, увлеченный
дурным примером собаки, преследовавшей раненого зайца, он пошел следом за
ней и, на несчастье, помог той завладеть зайцем, которого они и поделили
побратски, съев без остатка.
Мы взяли Бана-Бака на сворку, отвели его на то место, где он был, когда
увидел зайца, и задали ему предписанную советом одного ветерана потасовку.
Результат был очень простой, час спустя Бана-Бак опять погнал зайца и,
прогнав с километр, потерял его, но весь день мы не могли наложить свою руку
на собаку, она носилась в двухстах метрах перед нами, помня о побоях. На
другой день мы снова прибегли к помощи чоккорды, и животное возвратилось к
исполнению своего долга.
Но надо сказать, что по дрессировке Бана-Бак был много ниже Фрама.
Бывают собаки, которые после наказания за увлечение задаются вопросом,
за что их побили, и соединяют в своем уме мысль о дичи с мыслью о наказании,
поэтому, чуя дичь вправо от себя, они уходят влево. Немецкие охотники
называют таких собак "блинкер"; их исправление часто требует много времени.
Бессилие сторонников побоев заключается в невозможности действовать на