"А.Домнин. Поход на Югру." - читать интересную книгу автора

Через два дня, когда ушкуйники вышли в чистый сосновый бор, Яков
позволил большой отдых вконец измотанным людям.



5. ЛЕШИЙ

Якову приснилось, будто пузатая, в его рост жаба вылезла из-под корня
и уставилась на него тусклыми, как влажные камни, глазами. У нее были
вывороченные губы и темный горб. Она коснулась его щеки теплой шершавой
лапой. Яков стряхнул ее и открыл глаза.
Громадная губастая морда склонилась над ним и шумно втягивала воздух.
Широкий, как лопата, рот качнулся качнулся на фоне темного неба.
Яков на миг онемел. Вдруг стала жарко, а пол лопатками побежал озноб.
Морда вскинулась вверх, и тень громадного зверя метнулась во тьму. И
будто еще тень - человека - исчезла за нею. Они убегали, ломясь сквозь
заросли, тяжело подминая снег.
Яков вырвал из изголовья топор и вцепился в рукоять до боли в
пальцах. Ему показалось, что стоявший над ним зверь был невероятно
огромным.
Тускло шаяла нодья, постреливая искрами в снег.
Тишина отдавалась в ушах тонким звоном. И вдруг застонал кто-то,
заухал и смолк, прислушиваясь. Осторожно пошел вокруг лагеря: хруст-хруст.
И снова тонкий и резкий свист метнулся из ночи. Казалось, что свистят со
всех сторон.
Ушкуйники сбились группами и не смели дышать. Были напряжены, как
тетивы их луков. Вот он, настоящий леший.
Всю ночь хохотал и свистел леший. То продирался сквозь чащобу, то
осторожно крался в мерцающем мраке. Кричал:
- Уходите! Уходите!
С рассветом он ушел.
Ушел торопливо, будто убегал. А может быть, и притаился.
Разговаривали шепотом.
Проснулся Омеля и не мог понять, чем встревожены люди. Настоящего
лешего он проспал. Но ушкуйникам было не до смеха.
В тайгу уводили глубокие следы сохатого, а рядом шла свежая широкая
лыжня. Словно охотник прошел за лосем.
- Вдвоем был с лешачихой, - сказал Савка.
- А может, он сразу два облика может принять - звериный и человечий,
- шепотом ответил высокий ушкуйник, заросший бородой до глаз.
- Руки, говорят, у него длинные, до пяток, и лохматые.
Ушкуйники роптали.
- Закружит.
- Здешний он, не наш.
- Из-за Омели осерчал, что с топором на него ходил.
- Ясное дело. Ежели крови лизнет - отступится. Омеля, прижатый к
тонкой осинке, непонимающе моргал. Лица ушкуйников были красны, они
напирали, не поднимая глаз, будто хотели боднуть.
- Чаво вы, - хохотнул Омеля. - Я ж ничаво...
- Еще и ржет!