"Стивен Дональдсон. Лорд Фаул Презренный (Хроники Томаса Кавинанта Неверую" - читать интересную книгу автора

Кавинант вышел следом за ним в коридор. По пути доктор говорил:
- Ваш случай - это то, что мы называем основной разновидностью
болезни Хансена, - приобретенная проказа, та, у которой, по-видимому,
нет... э... генеалогии. Восемьдесят процентов случаев заболеваний в нашей
стране зарегистрированы с гражданами-эмигрантами, которые заразились еще
детьми, будучи в странах с тропическим климатом. В таких случаях мы хотя
бы знаем где они подцепили ее, если не как именно и почему.
Разумеется, как основная, так и побочная, протекает она одинаково.
Но, как правило, люди с побочными вариантами выросли в местах, где болезнь
Хансена выражена гораздо ярче, чем здесь. Больные сразу распознают, чем
именно они заболели. Это значит, что у них больше шансов вовремя получить
необходимую медицинскую помощь.
Я хочу познакомить вас с одним из наших пациентов. В настоящее время
он - единственный, кроме вас, имеющий основную разновидность лепры. Он был
кем-то вроде отшельника - жил один, вдали от всех, в горах западной
Вирджинии. Он не знал, что с ним происходит до тех пор, пока с ним не
попытался связаться из штаба армии командир его погибшего сына. Когда
офицер увидел этого человека, он позвонил в общественную службу здоровья.
А они послали старика к нам.
Доктор остановился перед такой же дверью, какая вела в комнату
Кавинанта. Он постучал, но не стал ждать ответа. Распахнув дверь, он
поймал Кавинанта за локоть и втащил его в палату.
Когда Томас переступил порог, в ноздри ему ударила острая вонь -
запах, похожий на зловоние гниющего в отхожем месте мяса. Даже карболовая
кислота и различные мази не смогли задушить этого смрада. Исходил он от
сморщенной фигуры, сидевшей на постели и казавшейся совершенно абсурдной
на фоне чистых простыней.
- Добрый день, - сказал доктор. - Это Томас Кавинант. У него основная
форма болезни Хансена, и он, кажется, не понимает грозящей ему опасности.
Пациент медленно поднял руки, словно хотел обнять Кавинанта.
Вместо кистей у него были вздутые обрубки, лишенные пальцев куски
розового больного мяса, испещренного трещинами и язвами, из которых сквозь
лечебные мази сочился желтый экссудат. Они висели на тонких, обмотанных
бинтами руках, словно неуклюжие болванки. А ноги, даже несмотря на то, что
они были прикрыты госпитальной пижамой, выглядели как шишковатое дерево.
Потом пациент зашевелил губами, пытаясь заговорить, и Кавинант
посмотрел на его лицо. Тусклые, пораженные катарактой глаза на этом лице,
казалось, были центром извержения вулкана. Кожа щек была бело-розовой, как
у альбиноса, но оттопыривалась и разбегалась от глаз волнами, словно ее
нагрели до такого состояния, что она начала плавиться; и верхушками этих
волн служили густые туберкулезные узелковые утолщения.
- Убей себя, - страшным скрипучим голосом произнес старик. - У тебя
нет надежды. Лучше умереть, чем жить так.
Кавинант вырвался из рук доктора, бросился в коридор, и содержимое
его желудка выплеснулось на чистые стены и пол, словно специально для
того, чтобы образовать пятна поругания.
И тогда он решил выжить.
Томас Кавинант прожил в лепрозории более шести месяцев. Все это время
он бродил по коридорам как изумленный призрак, отрабатывая навыки ВНК и
других необходимых для выживания упражнений, подвергаясь обследованию во