"Стивен Дональдсон. Тот день когда умерли все боги, том 1 ("Глубокий Космос" #5) " - читать интересную книгу автора

результатами анализов крови, проведенных Вектором. Сиро следил за
перемещением нуклеотидных пиков, пока они не вошли в зону, обозначенную как
"человеческая норма". Он апатично наблюдал за сменой графиков на экране
дисплея. По мнению Мики и Вектора, он должен был увидеть картину того, как
иммунное лекарство прикреплялось к цепочкам амнионского РНК и выводило их
вместе с собой из организма.
Вектор верил этим графикам. И Мика тоже верила. Но Сиро знал, что они
ошибались.
"Ты должен испортить двигатели. Оба. Тебя учили на механика, и ты
знаешь, как это сделать. Останови "Трубу". Отдай ее мне. Если она не сможет
лететь, с ней будет покончено".
Вернувшись в каюту под надзором сестры, он начал ждать удобного
момента. Ему дали двенадцать часов. Сорас Чатлейн сказала: "Если в течение
двенадцати часов я не получу желаемого, ты останешься без моей поддержки".
Всего половина суток. И время быстро истекало. Когда ему нужно было
принимать очередную капсулу, он отпрашивался у Мики в туалет и там глотал
дозу временного противоядия. По крайней мере, на это ему хватало сил. Но
сокращавшийся запас напоминал, что у него осталось мало времени.
А вдруг уже слишком поздно? Его терзали сомнения. С тех пор как "Труба"
ввязалась в бой, он был вынужден находиться под гравитационным колпаком,
невзирая на свое желание - или принуждение - подчиниться приказу Сорас. Все
судно наполнилось шипением плазменной пушки, металлическим лязгом отраженных
выстрелов и воем импульсного двигателя. С огромным ускорением крейсер
метался то в одном, то в другом направлении. Любое сражение среди астероидов
было навигационным кошмаром. Но, судя по звукам и сотрясениям, этот бой
оказался хуже любого кошмара. Необъяснимое чередование тишины и неистовой
какофонии битвы создавало впечатление, что "Труба" сражалась с несколькими
противниками и в более чем одном астероидном рое.
Голоса, доносившиеся из интеркома, частично поясняли ситуацию, но Сиро
не обращал на них внимания. Они не отзывали Мику от него и, значит, не имели
смысла. Затем корабль помчался с таким ускорением, что у Сиро потемнело в
глазах. Он больше не знал, что ему нужно и что происходит. Его ум наполнился
смертью и беспамятством - последнее принесло ему облегчение. Он думал, что
судьба наконец пожалела его.
Через какое-то время ускорение уменьшилось. Рев в турбинах продолжался,
но давление в ушах начинало ослабевать до терпимого уровня. На соседней
койке зашевелилась Мика. Несмотря на истощение и пробитый череп, она
по-прежнему была сильнее брата.
- Черт! - тихо проворчала она, словно боялась повысить голос. - Что это
было?
Он не знал. Сиро даже не знал, зачем она задала ему такой вопрос.
Бежали минуты. Или, возможно, они уже прекратили свой бег, упав на пол
и скорчившись там от боли в конвульсиях мутации. Что со следующей капсулой?
Не пропустил ли он срок, находясь без сознания? Нет, темная брешь, вызванная
большим ускорением, не отняла у него много времени. Она лишь казалась
огромной. А жаль... Убив его, она совершила бы добрый поступок.
Неужели Мика будет мучить его до самой последней минуты? Неужели она
настолько бесчувственна и груба? Да, она не спустит с него глаз, хотя он был
ее братом - последним членом семьи, оставшимся в живых. Если бы они
поменялись местами, он ухаживал бы за ней более чутко и нежно.